Отстранив своего заместителя, Зарубин вышел из комнаты, подошел к накрытому столу, одним глотком опустошил содержимое налитого Пустовойтом стакана. Многое из происходившего с ним за последние дни вдруг стало для него совершенно очевидным. Не все, конечно. Предстояло убедиться окончательно.

– Давно она здесь?

– Второй месяц. Этот шикарный стол наверняка ее рук дело. Голованов бы палец о палец не ударил. Почувствовал себя незаменимым в этом углу. Во всяком случае, старается быть таковым. Хоть какая-то опора для самоуважения. За сорок, а все еще начальник абсолютно бесперспективного участка. Это с его-то способностями. А как хорошо начинал. Предупреждаю – с ним будет нелегко.

– Знаю.

– Вы, кажется, друзьями когда-то были?

Зарубин, не ответив, направился было к входной двери, но вдруг увидел лежащие на лавке цветы. Поднял, даже понюхал.

– Откуда здесь цветы?

Улыбку на лице Пустовойта сменило непритворное удивление. Даже растерянность.

– Цветы? Какие цветы? Не должно быть никаких цветов.

Зарубин отыскал на полке у входа какую-то банку, наполнил ее водой из стоявшего рядом ведра:

– Надо в воду поставить, а то пропадут…

Пристроив цветы посередине накрытого стола, он повернулся к растерянно уставившемуся на них Пустовойту и нарочито начальственным тоном спросил:

– Не пора ли созывать местное население? Времени у нас в обрез.

– Времени у нас вагон и маленькая тележка. И останется еще для приведения в порядок личных дел.

– Не понял, – нахмурился Зарубин.

– Это у меня поговорка такая. Когда я вижу, что события начинают выходить из-под контроля, позволяю себе расслабиться и немного отдохнуть.

Неожиданно для собеседника он улегся на нары, с удовольствием вытянулся и закрыл глаза. Но уже через несколько секунд сел и, не открывая глаз, снова задал почему-то так взволновавший его вопрос:

– Странно, откуда цветы?

– Почему это так тебя беспокоит? Мало ли что…

– Вот именно – что? Тысячу раз зарекался – в важных делах ни на кого не полагаться, только на себя самого. Стоит что-то не учесть, сразу начинаются сюрпризы.

Словно в подтверждение его слов распахнулась входная дверь и вошел Голованов. Остановился в дверях, отряхиваясь от снега и разглядывая гостей, которых сегодня уже не чаял увидеть.

– А я еще сдуру надеялся, что минет нас чаша сия. Недооценил, выходит.

Зарубин подошел к нему, крепко пожал руку:

– Ну, здравствуй.

– Здравствуй, Толя. То есть Анатолий Николаевич. Все такой же – энергия через край, глаза стальные, движения быстры, он прекрасен… Вы как? По воде, аки по суху?

– Скорее по суху, аки по воде. Выбросили на старую площадку, а оттуда уже через тайгу напрямик. Ну и по реке соответственно, – нехотя объяснил Пустовойт, которому явно не понравилось запанибратское отношение Голованова к Зарубину.

– Мы сейчас одного такого храброго еле выдернули. А второго даже спасать пришлось. Пошел пешком по реке к северным оленям в гости.

Голованов скинул полушубок, подошел к столу, разглядел початую бутылку, налил себе, выпил.

– Извините… Замерз, как цуцик. Вы как, согрелись?

– Вполне, – буркнул Пустовойт.

– Значит, понадобился все-таки наш участок? – не утерпев, поинтересовался Голованов.

Уловив скрытый подтекст вопроса, Пустовойт решил слегка приоткрыть карты.

– На сегодняшний день самая заветная мечта Анатолия Николаевича, чтобы вас из аутсайдеров прямиком в лидеры. Не возражаешь?

Голованов насмешливо фыркнул:

– За честь, конечно, спасибочки, а только в аутсайдерах лучше. Зарплата та же, а спокойствия во много раз больше.

– С каких это пор ты стал любителем спокойствия? – поинтересовался Зарубин.