— Ты намерен каждый день таскаться сюда, чтобы издеваться и нести чушь?! — перебиваю, Тимур срезает меня болезненным усталым взглядом, и сквозь позерство отчетливо проступает отчаяние.

— Сядь. Смени тон и выслушай. — Он легонько хлопает ладонью рядом с собой, а я прикусываю язык. С переменным успехом изображая взрослую тетку в стремлении отбрить и поставить его на место, я частенько забываю, что он личность. Возможно, намного более цельная и глубокая, чем я.

— Хорошо... — Опускаюсь на противоположный угол — чем дальше, тем безопаснее, и он вперяет в меня дурные глаза. Теперь в них плещется океан безмятежности.

— То, о чем ты вчера попросила... В общем... Я не смогу так, Май. Теперь уже точно не смогу. Или смирись, или сдай ментам. Если без твоего разрешения распущу грабли, буду самым мерзким уродом на земле, и ты смачно плюнешь мне в морду. Но после вчерашнего ты больше не можешь говорить, что мы разные... — Он подается ближе, пристально рассматривает меня, считывает мой ужас и тихо шепчет: — Окей... Но дружить-то мы можем? К этому никаких препятствий нет?

Черный взгляд пробирается в душу и сердце, в мысли и в похолодевшую кровь. Этого мальчика послал мне явно не бог... Нельзя пасовать перед его обжигающей красотой, кто-то должен быть мудрым.

— Тимур. Это будет о-о-очень странная дружба. Понимаешь? Думаешь, мы найдем общие интересы?

— Как минимум один мы уже нашли. — Он кивает на застывшие кадры дорамы. — Включай. Там сейчас будет самый замес.

***

Как нарочно, герои на экране воспроизводят мои собственные метания, страдают и мучаются, а еще — жарко целуются, а я слишком громко вздыхаю и шумно глотаю слюну.

Атмосфера наэлектризована до предела, щеки пылают, но яркие вспышки в черном небе за окном наконец дают повод отделаться от чудовищной неловкости.

Поспешно поднимаюсь, открываю балкон и выхожу в майскую ночь — над темными крышами и кронами деревьев рассыпаются разноцветные огоньки праздничного фейерверка. Не нужно смотреть вправо, чтобы убедиться — Тимур бесшумно встает рядом. Мутные облака озаряются красным, желтым и фиолетовым заревом, испуганные птицы улетают прочь, от грохота канонады дребезжат стекла. Задев меня плечом, Тимур небрежным жестом убирает волосы со лба, возвращает руку на подоконник и невесомо, не касаясь кожи, проводит пальцем над моим запястьем... Снова и снова.

По телу бегут теплые мурашки, в горле вырастает комок.

Я влюблена в него, как это ни прискорбно. Окончательно и бесповоротно влюблена — даже в далекой юности не накрывало сильней. Что бы я ни делала в последние дни — было лишь благодаря или вопреки ему...

Сполохи гаснут.

— Вот и все. Давай вернемся, — предлагает Тимур и быстро прячет руку в карман.

***

Сериал заканчивается на возвышенно-трагической ноте. Тайком вытираю увлажнившиеся глаза, запястье все еще покалывают приятные иголки. Откинувшись на обитую старым гобеленом спинку, Тимур удовлетворенно потягивается:

— Хороши, заразы. Выбили из старика слезу... Суровый азиатский менталитет. Ты видела, как он ее любил? И отпустил... Мне бы не хватило силы воли. Это не значит, что я не сдержу обещание не притрагиваться к тебе без разрешения, но в момент, когда ты сама позволишь, оно ведь будет неактуальным, как считаешь? — Он подмигивает, а я не знаю, куда себя деть.

— Тимур, ты во мне разочаруешься. Прекрати прямо сейчас. Не теряй время, найди себе девочку по возрасту.

— По пунктам: этого не случится. Нет, не прекращу. «Девочка» мне не нужна — все тянки корыстные.

— А я не корыстная?! — Хорошо, что он не догадывается, насколько я противна сама себе после визита Олега.