Надежда подошла к маме и поцеловала её в мягкую, покрытую морщинками щёку.

– «Белеет парус одинокий»? Марине понравится! Она же у нас «морская»!

– Да вы меня замучили с этой вышивкой, – вроде бы недовольно проворчала мама, тоже рассматривая рисунок. – Уже вешать некуда! Папа бастует – отказывается рамки делать!

Из второй комнаты – спальни – появился Николай Васильевич с неизменной газетой в руках. Сейчас на нём были мягкие домашние брюки, тёплая клетчатая рубашка, вязаная жилетка – спать он явно ещё не собирался.

– Когда это я отказывался?! – шутливо возмутился он. – Мне для родных детей и внуков ничего не жалко!

– Можно подумать, мне жалко… – примирительно сказала Вера Ивановна, снова берясь за иглу. – Просто стен уже в доме не хватает…

– Это как раз не проблема, – засмеялась Надежда. – Надо будет – ещё один дом построим!

– А, ну, разве что… Тогда другое дело, – улыбнулась мама в ответ.

– Ты с традиционным ночным обходом? – обратился Николай Васильевич к дочери.

Надежда подошла к отцу, крепко обняла его.

– Конечно. Ты же знаешь, что я не усну, пока всех не перецелую!

Вера Ивановна подняла голову от вышивания:

– Да иди уже спать, Надюша! Такой день был тяжелый. Папа мне после ужина телевизор запретил смотреть…

– И правильно сделал! – повысил голос Николай Васильевич. – Ещё пара выпусков новостей – и можно «скорую» вызывать. Причём нам обоим…

– Господи, только не это, – испугалась Надежда. – Даже думать забудьте! Как там Максим говорит? «Всё. У нас. Хорошо. А будет ещё лучше!».

– Ну, твой Максимка ещё и не такое скажет… – Николай Васильевич довольно улыбнулся. – Умный у меня зять!

– Я для этого очень постаралась, пап, правда… – с нежностью проговорила Надежда. – Очень долго его искала… И если бы мне повезло начать жизнь сначала…

Вера Ивановна демонстративно закатила глаза, а Николай Васильевич продолжил с самым серьёзным видом:

– «…то я нашла бы его сразу после школы, в 18 лет, а не в 35, и мы были бы совершенно счастливы… Совершенно…».

– Не дразнись! – засмеялась Надежда. – Ну, если я такая! Если это моя самая заветная мечта?! И чем больше проходит времени, тем больше я этого хочу…

– Фантазёрка, – вздохнула Вера Ивановна. – И в кого только?..

– Ни в мать, ни в отца, а в заезжего молодца, – тут же отозвался Николай Васильевич, и Вера Ивановна погрозила ему пальцем.

Надежда развела руками.

– Зато это помогло мне с выбором профессии. В журналистике без фантазии делать нечего… Ладно… Спокойной ночи, мои золотые. Я вас люблю!

– Иди, отдыхай, родная. Мы тоже всех вас любим… – Николай Васильевич поцеловал дочку в висок и привычно потрепал за щёку.

Надежда улыбнулась этому жесту – папа так делал всегда, сколько она себя помнит. Потом он так же трепал за щёки внуков – те в детстве даже соревновались между собой, кому достанется больше внимания от деда…

Долгим взглядом окинув комнату родителей, Надежда постаралась запомнить каждую деталь: вот мама, улыбнувшись и помахав ей рукой, склоняется над вышиванием; вот папа рядом с ней – положил маме руку на плечо, как на старой фотографии, и с улыбкой смотрит на дочь…

Она вышла из комнаты, тихо прикрыла дверь, провела по ней ладонью и прошептала:

– Папулечка-роднулечка, мамулечка-красотулечка, любимые мои… Живите долго…

Традиционный вечерний обход на этом не закончился – следующими на очереди были дети.

Надежда заглянула в комнату Антона – тот сидел за столом, освещённый только монитором компьютера, и увлечённо играл в какую-то «стрелялку». Надежда тихо подошла к сыну и поцеловала его в макушку.

Антон, не отрываясь от игры, слегка прижался к маме головой. Надежда взъерошила его волосы, шутливо поводила вверх-вниз ладонью перед лицом, затем махнула рукой – мол, случай безнадёжный.