Делл налила ему кофе и произнесла:

– Ты целых два утра не заглядывал, мы успели соскучиться.

– Потому и заглянул. Ну, что говорят?

– Обсуждают главную новость. Первое убийство за пять лет, после Хейли. Стью пользовался популярностью, он был на своем месте, часто здесь обедал. Мне он нравился. А мальчишку никто не знает.

– Они нездешние. Мать познакомилась с Кофером, ну и… Странная получилась семейка.

– Так и говорят.

– Я еще остаюсь любимым адвокатом?

– Когда я рядом, тебе не перемывают косточки. Правда, Празер ляпнул, что лучше бы нашли другого адвоката. Дескать, жаль, что Нуз повесил мальчишку на тебя. Луни сказал, что тебе не повезло и Нуз тебя заменит. Примерно так. Критики пока не слышно. Тебе это важно?

– Естественно. Я хорошо знаю этих людей. С Оззи мы всегда приятельствовали. Когда ты превращаешься в шило в заднице у копов, это не радует.

– У меня здесь не выражаются! Полагаю, они пока терпят. Но лучше бы тебе заглянуть сюда завтра и самому убедиться.

– Постараюсь.

Делл оглядела пустое кафе и придвинулась ближе.

– Ну, так зачем парень его пристрелил? Это действительно он?

– Без сомнения. Я не позволю им его допросить, но это лишнее. Его сестра сказала Моссу Джуниору, что он застрелил Стюарта. Работы у меня осталось немного.

– Какой был мотив?

– Я не знаю, еще не настолько во все погрузился. Нуз поручил мне побыть при парне первый месяц, пока он не подберет другого адвоката. Если дойдет до суда, то мотив выявят. Или нет.

– Ты будешь на похоронах?

– Ничего не слышал о них.

– Днем в субботу, манеж Национальной гвардии. Я сама только что узнала.

– Сомневаюсь, что меня позовут. Ты пойдешь?

– Обязательно! – ответила она со смехом. – Назови хотя бы одни похороны, которые я пропустила!

Джейк не мог припомнить ни одного раза. Делл была известна тем, что посещала похороны дважды, а то и трижды в неделю и подробно делилась впечатлениями с посетителями кафе. Джейк годами слушал об открытых и закрытых гробах, длинных проповедях, голосящих вдовах, брошенных детях, семейных склоках, прекрасной похоронной музыке и фальшивящих органах.

– Уверен, будет захватывающее шоу, – произнес он. – Мы уже не одно десятилетие не хоронили слуг закона.

– Хочешь немного грязи? – спросила она, еще раз оглянувшись.

– Давай!

– Говорят, родня убитого никак не найдет священника. Они не прихожане и никогда ими не были. Поэтому все священники, которых они годами отшивали, теперь им отказывают. Их трудно осуждать. Кому охота разглагольствовать с церковной кафедры о достоинствах почившего, который ни разу в жизни не посещал церковь?

– Кто же проведет погребальную службу?

– Вопрос открыт. Приходи завтра утром, вдруг что-нибудь прояснится?

– Хорошо.

Стол посреди рабочего кабинета Люсьена на первом этаже был завален толстыми кодексами, блокнотами и исписанной бумагой, словно два неадвоката трудились, не поднимая головы, не один день. Обоим хотелось стать адвокатами, и Порсия находилась на верном пути. Дни славы Люсьена остались далеко в прошлом, но и его порой завораживала юриспруденция.

Войдя, Джейк оценил деловой беспорядок и уселся на один из стульев.

– Ну, изложи мне свою новую блестящую стратегию защиты.

– Еще не нащупал, – признался Люсьен. – Пока мы в тупике.

– Мы проштудировали все дела суда по проблемам несовершеннолетних за последние сорок лет и убедились, что в законе нет лазеек, – сообщила Порсия. – Когда несовершеннолетний, человек моложе восемнадцати лет, совершает убийство, изнасилование или вооруженное ограбление, его дело рассматривает обычный окружной суд.

– А если ему восемь? – спросил Джейк.