Симон, не отвечая, уплывает из модуля и быстро возвращается с приспособлением, при помощи которого он творит кулинарные чудеса: агрегатом, опутанным прозрачными трубками с разноцветными порошками.

– Прошу любить и жаловать: кулинарный принтер. Вот в этот отсек кладутся пищевые порошки, вот этой кнопкой устанавливается вкус, вот здесь регулируются текстура и цвет.

– Прямо как автоматическая кофемашина, – кивает Алиса.

– Именно. С той разницей, что этот агрегат позволяет устанавливать форму, цвет и консистенцию блюд.

– Про вкус не забудь! – подсказывает Скотт. – Нам все по плечу: хоть рождественские рулеты со вкусом индейки, хоть индейка в виде рулетов!

Алиса с любопытством разглядывает агрегат.

– Полагаю, вы привезли свой ДНК-принтер, мадемуазель Каммерер? – спрашивает Кевин.

– Вы рылись в моих вещах? – вскидывается она.

– Просто интересно, кто живет с нами рядом и чем пользуется. Невинное любопытство. Обычное дело, когда предстоит настолько тесное и долгое соседство, – объясняет Кевин, пристально глядя на ученую.

– Я бы попросила всех не трогать без разрешения мои вещи.

От этих слов Алисы по комнате пробегает холодок.

– Ее можно понять, – обращается к Кевину Скотт, – она только что прилетела.

– Прошу меня извинить, – говорит Кевин.

– Это я прошу у всех прощения за свою чрезмерную реакцию, – бормочет Алиса.

Обстановка разряжается. Скотт, поглощая рулеты и запивая их шампанским, поворачивается к Алисе.

– Мы уже немало о вас знаем, мадемуазель Каммерер, – начинает он с полным ртом. – Не хватает только мелких подробностей. Не могли бы вы пролить свет на ваш проект?

Если скрытничать, это только распалит их любопытство.

– Цель проекта – создание гибридных особей, помесей сразу нескольких видов.

– Каких? – не унимается Скотт.

– Например, человека и крота, – отвечает за Алису Кевин. – Так, по крайней мере, описал ее проект французский министр науки. Я видел в Интернете репортаж с вашей пресс-конференции.

– То есть вы – что-то вроде французского доктора Франкенштейна, профессор Каммерер? – подхватывает Симон.

Алиса сверлит биолога своими зелеными глазами.

– В романе Мэри Шелли доктор Франкенштейн создает свое существо, сшивая вместе куски трупов, и оживляет его ударами тока. У меня получается обходиться без швов. Они у меня – в некотором смысле плоды записи их ДНК. Я использую аппаратуру для обработки текстов из всего четырех букв алфавита, образующих химический состав жизни: G, T, A и C. G – это гуанин, Т – тимин, А – аденин, С – цитозин. Сочетая эти четыре буквы в длинных цепочках, я создаю небывалые, максимально гармоничные жизненные формы. Примерно так же работает с двадцатью четырьмя буквами алфавита романист. Получаются самые настоящие существа из плоти, крови и нервных волокон, живее не придумаешь, даром что таких еще не бывало.

– Для чего нужны эти ваши «новые существа», создаваемые на манер персонажей романа? – интересуется Скотт, определенно немало озадаченный.

– Они смогут выживать и размножаться вопреки мировому потеплению, загрязнению, цунами, землетрясениям, проникающей радиации, дефициту воды – одним словом, всем вызовам, грозящим человечеству, – объясняет в промежутке между глотками Алиса.

– Им даже проникающая радиация нипочем? – удивляется Симон.

– Да, я рассчитываю сделать их гораздо устойчивее, чем мы, даже к столь серьезной угрозе.

Все молча переваривают услышанное.

Что это, восхищение или недоверие? Надеюсь, я еще не настроила их всех против меня.

– Весьма новаторский проект… – выдавливает Пьер, чтобы разрядить обстановку.

– Выходит, ты фабрикуешь химер, – выносит приговор Симон.