Подзатыльник был так силён, что поклон получился сам собой.

– А теперь отвечай государю, – сказал конник, когда заметил, что отрок медлит. – Ты кто?

– Никто, – буркнул мальчишка.

– Никто? – притворно удивился Влад. – А для чего ты следил за мной, сидя на дереве?

– Ни для чего.

– Ни для чего? – Государь, казалось, удивился ещё больше. – А когда я велел своим людям догнать тебя, к кому ты ехал? Ни к кому?

– Нет. Ехал к отцу, – последовал ответ.

– Так… – проговорил князь. – А отец твой кто? Тоже никто?

Малолетний собеседник молча теребил гривку у кобылы.

– Раз твой отец – никто, – рассуждал Влад, – то получается, ты без отца. Разве ты сирота?

– Нет, я не сирота. Мой отец – Илие Фэрэдегет.

– Илие по прозвищу «без пальца»? – переспросил государь. – И которого же пальца у него не хватает?

– У него все пальцы есть, но на левой руке половину мизинца дверью прищемило, когда отец маленьким был.

– А чем твой отец занимается?

Отрок плотнее сжал губы, давая понять, что ответа можно ждать очень долго.

– Наверное, ничем? – предположил государь и добавил: – В моей земле нельзя ничем не заниматься. Люди без занятий – это бродяги, а бродяжничество – преступление.

– Мой отец – не бродяга.

– А чем же он занимается?

– Как все. Землю пашет.

– А ещё?

– Сеет.

– Сеет… Кто бы мог подумать… – пробормотал князь, которому стало очень весело расспрашивать этого лазутчика. – Пашет, сеет… и жнёт, наверное?

– А как же, – ответил мальчишка.

– А чем он ещё занимается?

– Сено косит.

– А рыбу ловит? – спросил Влад.

– Да, иногда.

– В озере? – спросил государь.

– В озере, – кивнул отрок.

– В том озере, которое часто пересыхает, или в том, что всегда полноводное?

– В полноводном, – удивлённо ответил малолетний лазутчик. – В том озере, которое пересыхает, там и ловить-то нечего. Я однажды решил проверить. Ну и проверил. Рыбалка плохая. А до этого озера ещё нескоро дойдёшь…

– А вы, значит, живёте возле другого озера, которое никогда не пересыхает?

– Да.

– На дальнем краю?

– Да.

– Возле большого моста?

– Да….

Государь, только что казавшийся весёлым и даже участливым, вдруг сделался строгим:

– На мосту в вашей деревне меня поджидает множество людей, и все очень хотят знать, когда я появлюсь и появлюсь ли. Вы с отцом живёте вблизи моста и промышляете тем, что собираете сведения, за которые вам платят. Так?

Мальчишка слегка оторопел:

– Нет, не так.

– Твой отец отправил тебя к развилке. Ты проследил, куда я направлюсь, и поспешил обратно – с ценной вестью, что на вашем мосту меня ждать бесполезно. Так?

– Нет, – повторял малолетний лазутчик, тараща глаза на государя.

– А кто поведал твоему отцу, что я сегодня проеду здесь? – продолжал спрашивать Влад. – Среди слуг моего двора у вас есть знакомцы? Ишь, как вы всё устроили. Проныры!

– Никто ему не говорил! – заныл отрок. – И никто нам денег не платит, чтоб за тобой следить!

– Ты врёшь.

– Нет!

– А вот я сейчас велю тебя высечь. За враньё.

Мальчишка испугался по-настоящему. Он вдруг соскользнул со своей лошадёнки и прежде, чем успели схватить, подбежал к княжескому коню, уцепился за стремя, завопив:

– Это вся округа знает, государь!

– Что знает?

– Что в августе, в самый последний понедельник, перед днём Успения Божьей Матери, ты всегда тут проезжаешь. Всегда! Потому что ездишь в монастырь, который там, дальше, за деревней Тынкэбешть. И каждый раз едешь рано, чтобы к обедне уже доехать. Все это знают! Это не тайна!

– А ведь верно, – нахмурился государь, – я всегда посещаю этот монастырь незадолго перед Успением. Да, в прошлом августе я тоже ехал туда в понедельник. Теперь припоминаю. И, кажется, в позапрошлом августе – тоже в понедельник. Надо изменить этот обычай.