– Вряд ли, – ответила лампа. – Оттуда приходят чужаки. – Она немного вытянулась и заглянула в северный коридор.

Женщина всё ещё была в кабинете вместе со своими сопровождающими. Действительно ли хозяин был мёртв? Эта мысль казалась совершенно невероятной.

– Фурия и Пип побегут наверх, – вслух рассуждала лампа. – Ты помнишь чердак? – Это был вовсе не риторический вопрос, потому что память у кресла была далеко не идеальной; они вместе провели там, наверху, много лет в затхлом, душном углу, пока их не обнаружила Фурия и не упросила Вэкфорда спустить в её комнату. – На чердаке есть где спрятаться.

– Что случилось с хозяином? – спросило кресло.

Лампа недолго помолчала.

– Знаешь, что я думаю?

– Ну-ка, просвети меня.

Она нагнула свой металлический конус, размышляя, как у этого неповоротливого бегемота вдруг прорезалось чувство юмора.

– Я думаю, – уверенно сказала она, – что в этом деле по уши замешан водитель. Этот Сандерленд.

– Ты ведь его не знаешь.

– Но Фурия его терпеть не может.

– Хм-м!.. – задумчиво хмыкнуло кресло. – Может быть, он хочет избавиться от хозяина, чтобы самостоятельно распродать всю мебель в этом доме и нас заодно?

– Всё возможно. Фурия не раз говорила, что не доверяет ему. Она даже писала в своей тайной книге, что он ей не нравится.

Лампа видела каждое написанное девочкой слово.

С первого этажа донёсся душераздирающий крик.

– Это что, кухарка? – прошептала лампа.

– Ох-ох-ох…

– Пора сматываться отсюда.

– Куда? – спросило кресло. – И как?

Кряхтя от натуги, лампа повернулась на юг и заглянула в коридор.

– Мы поедем на грузовом лифте.

Паулина споткнулась о подол своего купального халата и чуть не упала. Кухарку разбудил шум, она в спешке набросила халат на плечи. Вне себя от возмущения Паулина вышла из своей спальни на первом этаже и направилась к бывшему флигелю прислуги, который находился за кухней. Сейчас на этом этаже жили лишь Вэкфорд и она, их комнаты располагались в разных концах коридора. Сандерленд ютился в каморке у ворот, и кухарка была этому очень рада. Она никогда не скрывала своей неприязни к водителю Ферфаксов. Паулину сложно было назвать робкой женщиной, вот и сейчас она посчитала, что обязана остановить беспорядки в этом доме, что бы в нём ни происходило. В лучшем случае она натолкнётся на Вэкфорда, который шарит ночью по полкам в кладовой, в худшем – на очередную бездомную кошку, которая не может выбраться из здания. Паулине даже в голову не приходило, что в резиденцию могут забраться грабители. Что им делать в этой глухомани?

Кухарка осознала свою ошибку, лишь войдя в кухню: представшая её взору картина, заставила застыть на месте. Возможно, именно поэтому четверо чужаков заметили Паулину не сразу. К тому же их внимание привлекал Вэкфорд, который угрожал им огромным ножом для разделки мяса.

В отличие от злоумышленников он сразу же увидел Паулину. Даже в полутьме она заметила, как лицо его исказилось страдальческой гримасой. Сквозь высокие окна в помещение проникал лунный свет. За приоткрытой дверью чёрного хода виднелась серебристая лужайка. Паулина могла поклясться, что вечером запирала эту дверь на замок.

Четверо незнакомцев стояли полукругом около Вэкфорда. Элегантными сюртуками и стоячими воротничками они напоминали персонажей картин, висевших в гостиной. Портретная галерея якобы членов старинного рода на самом деле была собрана из картин, купленных в разное время на ближайших блошиных рынках. Портреты были лишь частью маскировки, с помощью которой Ферфакс пытался скрыть свою истинную личность.

Паулина прекрасно знала об этом, как и привратник, но предпочла бы, чтобы ей вырвали язык, лишь бы не сказать врагу ни полслова. Она любила эту семью, особенно детей. И она любила Вэкфорда. Какая жестокая ирония судьбы – именно в этот момент она осознала, насколько сильным было её чувство.