Жизнь на земле уничтожат не моры, не катастрофы, не голод и не войны, а неучи, страдающие популизмом. Увы, но во всех разговорах о всемирных катастрофах постоянно упускается самое главное звено – фактор человеческого образования и воспитания. Если несколько десятков лет назад ребенка воспитывала семья и улица, то теперь на смену улице пришли СМИ – телевидение и интернет. Современное интернет-пространство все больше и больше напоминает Вавилон, где смешались не только языки и нравы, но еще и правда и ложь, идеи и времена, добро и зло. Выжить в этой мешанине может только развитое сознание, способное обращать хаос в топливо для своего развития. Сегодня, как никогда, является очень важной задача ответственного подхода к воспитанию молодежи. Надо понимать, что все, происходящее с нашими детьми, весь негатив, исходящий от них, который, порой, возмущает многих из нас, есть не что иное, как результат нашего же воспитания. Не кто-то иной, а именно мы и научили их дурному.

Если вы думаете, что агрессия в искусстве – это всего лишь форма самовыражения автора, не имеющая особенного значения для слушателя или зрителя, то это не так. По сути это то, что ломает жизнь нашим детям, причем ломает в юности и навсегда, направляя их развитие в запутанный лабиринт безысходности. И если когда-нибудь один из таких подростков, выращенный на современной медийной истерии, решится в прямом смысле взорвать этот мир и сделает это, то не стоит удивляться, ибо он исполнит только то, что в него так старательно вкладывали безответственные носители культуры. Так что, если соберетесь, то ищите виновных там, где они действительно есть – в причинах, а не в следствиях.

В том, что красивое исчезает медленно, оставляя за собой право задержаться и быть оставленным в нашей памяти, я убеждался, и не раз…

Родился я в Москве, в самом, можно сказать, ее центре. Случилось это через много лет после революции, и даже после Великой Отечественной миновало уже немало лет… случилось тогда, когда обо всем этом напоминали разве что разукрашенные кумачом парады и демонстрации. Не знаю, насколько это красиво, но и оно тоже навсегда сохранилось в моей памяти. И все-таки речь не об этом…

Мне ту пору было меньше десяти, и всё, происходящее в этом возрасте, как вы, конечно же, знаете, видится и ярко, и необычно. Помнится, жила в нашем доме бабушка, Стефанида Ивановна. Может, она еще и не выглядела бабушкой, а скорее женщиной зрелых лет, но мы, дети нашего двора, всё равно звали её так: бабушка Стёфа. Особенностью этой удивительной женщины было то, что родилась она еще до революции, в царское, как говорили наши родители, время, а потому отличалась филигранным благородством и манерами. А ещё Стефанида Ивановна в свое время училась в пансионе благородных девиц и сохранила все вытекающие отсюда положительные последствия.

Как-то раз мы с моим другом, Мишей, купили эклеры и угостили ими бабушку Стёфу. Приняв дар, она пригласила нас на чай, и мы тут же согласились. За столом Стефанида Ивановна с удовольствием рассказывала нам, какими были пирожные в её детстве и какие изысканные сладости дарили ей на Рождество. Детское воображение, как известно, – особенное, а потому мы, забыв обо всём на свете, слушали рассказ о марципановых цыплятах, о бисквитах в виде избушек и теремов и о сделанных из песочного теста гусарах, залитых, точнее, раскрашенных цветной глазурью. Конечно же, советские пирожные ни в какое сравнение с теми чудесами поварского искусства не шли, но были, скажу я вам, все равно очень даже ничего.