– «…Эпоха либерального фашизма – это время нового политического строя, основанного на процветании мира за счёт низших представителей человеческого вида, начиная с негроидной, азиатской расы и заканчивая арабами и теми, кто восстал против идеи Золотого миллиарда. Когда-то это считалось неприемлемым, но сегодня мы видим плоды успеха. Стоит учитывать тот факт, что контроль численности населения позволил нам модернизировать экономическую модель потребления и продвинуть далеко вперёд инновационные технологии, благодаря бесплатной силе рабов.

Это достижение способствовало огромной экономии энергоресурсов, но, правда, путь войны к такому успеху имел некоторые отрицательные стороны. Например, изменение климата на планете Земля, загрязнение радиацией, химией и биологическими отходами, включая различные вооружения, использованные уже забытыми нами противниками. Из-за преступного отношения низших рас к нашей родной планете произошла гибель множества видов животных и растений, в результате чего, пищевой рацион Золотого миллиарда после триумфа Нового Мира оказался катастрофически мал. И только благодаря запасам военнопленных, второсортных людей и использованных руководителей марионеточных государств, элите Нового Мирового Порядка удалось создать фермы по производству человеческого мяса, чтобы заполнить пустующие ниши продовольственной корзины»… – об этом Стефан знал гораздо больше фальшивого историка и, не понимая интереса своего начальника к пустой болтовне Единиц, он решился всё-таки постучаться.

– Входите, – сказал в ответ Гюнтер фон Кох, после чего вещание переписанной истории замолкло…

Корректировщик Парадоксов 1-го ранга Эдвард Грин, 22-й Континентальный Отдел по Борьбе с Парадоксами. Домашний отрезок истории – Космическая станция «Urban Stile» на орбите Юпитера. Западный сектор станции, 8-й офисный уровень, здание транспортной компании «Green Fire Industries». 31-е марта 2235 года, местное время 14:53. Дата вне Потока – 1-е апреля 35-го года 22-го цикла, 08:53.

Когда Эдвард отключил телефон, тот вновь зазвонил, отобразив голограммой фотографию Катрин Миллер.

– Как он отреагировал на эту новость, Катрин? – спросил её он, потушив сигару в пепельнице, растворившей остатки пагубной в далёком прошлом привычки плазменным фильтром размером с микрон.

– Он был в ярости, – ответила она испуганным голосом.

– Он тебе что-нибудь сделал?

– Нет, мистер Грин. Но когда он разозлился, с его статуей Нерона случилось… – тут она запнулась. – Я не знаю, как это объяснить, но то, что случилось, сильно меня напугало.

– Говори, как всё прошло, Катрин? – спокойно попросил её Корректировщик, стараясь не давить на неё лишний раз.

– У статуи взорвалась голова, словно грецкий орех, – ответила девушка интересным сравнением, что немного его рассмешило.

– Почему нельзя было сказать о сорванной сделке вчера? – спросила Катрин с обидой в голосе, понимая, что он использует её втёмную в своих целях.

– Ты всё правильно сделала, Катрин, – подбодрил её он, а затем обратился к ней со следующим поручением: – Теперь, я бы хотел, чтобы ты нашла Вольфрама и передала ему моё послание.

– Мистер Грин, у меня на сегодня были планы, я боюсь, что не смогу вам помочь, – деликатно возразила Катрин, пытаясь избежать его контроля, но она не понимала, что уже проглотила наживку, и теперь ей поздно срываться с крючка.

– Отложи свои планы до тех пор, пока не выполнишь мою просьбу, – потребовал Эдвард, не обращая внимания на её попытки отказа.

– Мистер Грин, среди этих планов встреча со Стефаном. Он не любит, когда я опаздываю, – возразила она, используя веский аргумент.