Среди немногочисленных прохожих рядом со Стефаном стоял школьник с разинутым ртом, державший в одной руке мороженое в стаканчике, а в другой такой же компьютер, как у погибшего Бжезинского. Зелёная футболка и спортивные синие трико смотрелись довольно нелепо на полноватом мальчишке, обутом в светящиеся светодиодами кроссовки. И, судя по взгляду подростка, он удивлённо смотрел в ту точку, где несколько секунд назад у него на глазах пропал его одноклассник в прорыве пространства, из которого только что вышел Рекрут-Корректировщик.

Школьник потянул к нему руки, чтобы проверить на ощупь отсутствие друга, не замечая невидимого гостя. Хоть Стефан и мог уйти в другую плоскость реальности или отступить в сторону, чтобы не быть обнаруженным, но он не стал этого делать, решив позабавиться над Единицей, не почистив корпус белой игрушки от крови и частиц плоти.

Как только в мальчишку полетел материализовавшийся в воздухе портативный компьютер, он тут же выронил своё мороженое и попытался его поймать, но мини-версия «iPhone» сильно ударила подростка в грудь, запачкав кровью зелёную футболку. Мороженое не успело упасть на светло-синие кроссовки подростка, зависнув в воздухе из-за погружения в сильно замедленное течение времени, где также оказался и Стефан. На такие фокусы Рекрут бы вряд ли стал тратить такой объём сил, чтобы поддерживать кого-то постороннего в замедленном течении, но будь он хотя бы на третьей ступени развития уровня, то….

– Что вы себе позволяете?! – прогремел рассерженный голос, проявляющегося Ткача в тёмно-синей рясе с жёлтой полосой справа и с эмблемой золотого треугольника слева на груди, на который была наложена чёрная «Т». Символ касты Ткачей был обрамлён вместе с пирамидой тонкой белой линией, образуя силуэт птицы.

– Ладно, спокойно! – ответил Стефан на агрессивный выпад специалиста по кройке тканей пространства и времени. – У него на лице написано, что через месяц его задушит приёмный отец. Так что лишней психологической травмой я его всё равно не спасу и особо не повлияю на ход событий в этом отрезке, даже если Чистильщики не смогут промыть ему воспоминания.

– Вы нарушаете этикет поведения, – упрекнул его праведник с накинутым на голову капюшоном, из-под которого на него строго смотрело лицо старика с седыми бровями, стиравшего со школьника и телефона, кровь и останки в плоскостях реальности, отвечающих за ускоренное разложение биологических веществ.

– Вы и сами знаете, что в будущем на это смотрят сквозь пальцы, – напомнил он ему, откуда его прислали, создавая у себя за спиной «точку возврата» в свой домашний отрезок для успешного отступления. – Так что угомонитесь, господин чёрт-знает-как-вас-там-зовут.

– Я буду вынужден составить на вас рапорт в связи с…

– Иди к чёрту, старый козёл!

Домашний отрезок истории – Владения Нового Мира, город Сибирь. 31-е марта 2235-го года, 21:22. Дата вне Потока – 31-е марта 35-го года 22-го цикла, 21:22.

«Наконец-то дома», – облегчённо вздохнул Стефан, усевшись в кожаное кресло перед зеркалом, где на белой стене зазеркалья проявились последние инструкции. Подробный отчёт о работе Рекрут отправил в Потоке по пути домой, некоторые детали из смены он решил не вносить, посчитав, что никак не угрожал созданием парадокса, а Ткач вряд ли посмеет писать на него рапорт.

Отчёты ОБП, как и в большинстве других отделов, отличались от бумажной бюрократии тем, что составлялись они силой мысли в Потоке из воспоминаний о прошедшем задании, либо с помощью рабочих зеркал. Созданный образ событий проецировался на белую стену зазеркалья, которую впоследствии изучал аналитический отдел, который потом отправлял профиль сотрудника с положительными или же отрицательными отзывами о его работе вышестоящему начальству. И почти в каждом отделе руководство было разделено на несколько ветвей, где над каждым Ткачом, Чистильщиком, Архитектором и прочими стоял свой представитель, относившийся к его специализации и касте.