Шли годы, но страшный сон не оставлял меня, всё время обрастая какими-то жуткими подробностями. Масла в огонь подливала и Грета, то и дело вспоминая свои детские страхи.

Последней каплей стала наша ссора в Сочельник: мы ждали гостей, но никто не явился, потому что дороги вокруг Уэйнрайт-Холла замело снегом. Помню, что я надела синее платье и убрала волосы в замысловатую башню, прежде чем спуститься в комнаты, где меня уже ждала Грета. Когда она увидела меня, то изменилась в лице – я никак не могла понять, что так испугало мою… (я так и не смогла вспомнить, кто она мне).

– Что… что с тобой? – спросила я и посмотрела в изборожденное морщинами лицо: только сейчас я поняла, как постарела Грета за эти годы.

– Ты… так это же ты! – прошептала моя… (Кто?)

– Что я?

– Ты… это ты её убила! Я помню… синее платье… я стояла маленькая, в дверях… я видела…

Не помню, что нашло на меня в этот момент: должно быть, я просто испугалась, что она позовет на помощь или позвонит в полицию, я даже не подумала, что у нас в доме попросту нет телефона и других людей. маленький пистолет на журнальном столике попал мне на глаза сам собой, дальше все было как в тумане. Секунду спустя я смотрела на Грету, распростертую на полу – и не могла поверить, что это я нажала крючок револьвера. Легкий шорох в углу привлек мое внимание – в дверном проеме я увидела маленькую девочку, она смотрела на меня полными ужаса глазами, прижимая к себе плюшевого кролика. Шаги на лестнице испугали меня – я бросилась в библиотеку и дальше в башню, где бы меня никто не нашел.

Скажу сейчас откровенно: я не хотела убивать Грету. Более того, я поклялась отомстить за её смерть и за смерть неизвестной старой леди, я поклялась найти убийцу. Теперь, много лет спустя, я точно знаю, что мои сны – это не просто детские кошмары, а вполне реальные воспоминания о том, как в детстве на моих глазах убили человека.

И я уже знаю, кто это сделал. Я видела Пэгги, её синее платье, и да, её зовут Пэгги, да, да, сейчас она войдет сюда, и я спрошу её, вот так, в лоб спрошу, и ей не отвертеться, да, да, да, конечно, я уже стара, силы уже не те, но я заставлю её признаться…

(…записи обрываются…)

Красный, осенний плющ вонзался мне в руки – казалось, сейчас он порвется и я полечу вниз с головокружительной высоты. До сих пор не понимаю, почему этого не произошло – должно быть, удача все-таки сопутствовала мне, впервые за все эти годы.

Спящий Гольф-Холл встретил меня гробовым молчанием – нигде не было слышно ни звука, ни вздоха, ни дуновения ветерка. Однако, я все-таки еще раз внимательно оглядел комнату и удостоверился, что вокруг никого нет, прежде чем обернулся к сейфу.

Здесь я едва не сделал поистине роковую ошибку: я почти готов был вскрывать сейф, когда, на счастье свое, обнаружил, что Король Мира стоит не в сейфе, а на столе лорда Гольфа.

Дрожащими от волнения руками я подхватил бесценную статуэтку – конечно же, не голыми руками, сначала я завернул его в шелковый платок – и только потом спрятал величайшее сокровище за пазуху.

Одинокая луна заглядывала в окна, когда я забрался на подоконник старого особняка. Что-то заставило меня замешкаться – должно быть, мой привычный страх высоты парализовал меня – так или иначе я замешкался на подоконнике на несколько секунд – и этих секунд лорду Гольфу хватило, чтобы ворваться в кабинет и прострелить меня навылет – он всегда был достаточно метким. в последнем проблеске сознания – мир уже заливался кровью – я выронил Короля Мира из рук – этого было достаточно, чтобы бесценная статуэтка кувырком полетела в заросли каштана. Я был уверен, что Мэррис подхватит золотую фигурку и унесется прочь, нахлестывая своего Шеппарда.