– Хорошо, а можно ли сказать, что осознавание сновидений – это то же самое, что и осознавание реальности? Если мы не будем разделять это на сакральное и бытовое, если вообще не будем делать каких-то разделений на полюса…

– Сон – это часть реального мира. Мы проводим во сне треть своей жизни, 25 лет, по 8 часов в сутки. Это часть нашей жизни, часть нашей реальности, в принципе, и не придавать этому значения довольно глупо. Мы слишком мало живем, чтобы отбрасывать это не самое худшее проявление жизни. Наша жизнь непрерывна – мы сами разделили ее на явь и сон, но для нашего мозга никакого сна и яви нет. Мозг все воспринимает совершенно одинаково, и поэтому мы не осознаём себя внутри сновидения. Если мы не осознаём себя наяву, то и внутри сна мы тоже будем просто течь по сюжету. И наоборот, осознание себя здесь неминуемо влечет за собой осознание себя внутри сновидения. Это своего рода обходной маневр систем – любых завлекающих нас обстоятельств, неподчинение им. Во сне мы можем гораздо легче понять это и постепенно отрабатывать это достижение, находясь в чистом восприятии действительности.

– То есть формируется сама основа именно как внесистемное мировоззрение? Получается, ты одновременно можешь играть эту роль и в то же время понимаешь, что эти роли временные?

– Да, это определенная практика. Когда мы начинаем практиковать что-либо связанное с достижением осознанности или же накоплением шаманской силы (что одно и то же, но выраженное разными словами), мы начинаем играть в определенную игру. Мы понимаем, что находимся внутри событийного ряда, понимаем, что не можем из него выйти, чтобы не попасть в другой событийный ряд, но мы можем играть свою роль, не отождествляясь с ней и не давая себя завлечь в тот или иной сюжет. Это трудная игра, но она идет по твоим правилам. Поэтому шаманскую силу надо постоянно накапливать; есть даже такое понятие, как «охота за силой». Накопленная наяву сила становится крупицей осознанности внутри сновидения, а реализация осознанности во сне увеличивает наш потенциал наяву. Но она имеет свойство постоянно растрачиваться, потому что очень сложно удерживать себя в состоянии силы. Мы сейчас разговариваем, и в этот момент наша сила уходит: вы задаете вопросы, я на них отвечаю, и это тоже система. При этом мы теряемся в ролях, в самом сюжете интервьюирования, где все распределено заранее, причем не нами, а самой сутью происходящего.

– Насколько мне известно, проводились научные исследования, в результате которых выяснилось, что где-то 15 минут человек может находиться в состоянии осознанного сновидения. Получается, он тоже находится в этой системе, к которой приходиться адаптироваться. Или можно продлить это состояние?

– Это физиология. Дело в том, что сон со сновидениями длится от 10 до 25–30 минут. При этом двигаются только глазные яблоки; мы частично слышим, обоняем, но тело находится в состоянии паралича – настолько все мышцы расслаблены. Внутри сновидения ведется интенсивная работа, происходит развитие сюжета и паралич мешает нам встать и куда-то идти вслед за образами сна. Когда эта фаза проходит, наступает фаза медленного сна – мы начинаем ворочаться в постели, укладываться на другой бок, и в этот момент мы снов не видим. И такие периоды сменяют друг друга от шести до восьми раз за одну ночь. Тем не менее осознанность можно не терять, находясь непрерывно в потоке сна и бодрствования. Существуют специальные техники, которые подразумевают сохранение осознанности во время засыпания, – например, с помощью специальной мантры или молитвы, как это практикуется в тибетской йоге и даже в христианстве. Пробуждение при этом – просто открытие глаз: вечерняя молитва переходит в ночную и соединяется с утренней, сохраняя непрерывность, как это можно видеть на примере житий йогинов и некоторых христианских монахов.