Страна ещё не остыла от Великой Отечественной, а уже угрожали нам со всех сторон и поэтому СССР готовился, и был готов воевать со всеми кто против нас.

Местные пацаны красиво ныряли кто с пирса, а кто и с высокой набережной у пляжа города Алушты в Крыму. Маленькие и ловкие ныряльщики они, несмотря на небольшую глубину, не задевали дно, а по инерции тут же круто выскакивали из воды. Наловчились.

Завидно было, но признавая их мастерство, я даже не пытался нырнуть с набережной. Нырял себе с пирса и старался входить в воду без брызг. Длинное моё «туловишо шукой» уходило в морскую воду и уже на глубине три метра начинало давить на уши. Долго находиться под водой не хватало дыхалки. Откроешь глаза, схватишь что успел увидеть на дне и быстрей на верх.

Этот мой нырок со знакомого пирса был обычным. Но когда я красиво вошёл в воду с вытянутыми вперёд руками и закрытыми глазами, вдруг ощутил сильный удар в голову. _Вот так и тонут – пронзила мой мозг мысль. Отчаянно заработав руками и ногами я выскочил из воды на пирс.

Кровь заливала глаза и лоб щипало солёной водой.

На отдых в Крым мы в первый и единственный раз приехали всей семьёй: отец и мама, я и младший брат. Ученик девятого класса я уже засматривался на девчёнок. А вот они на меня… Нет. Толи недоставало мне смелости. Толи просто мне не везло.

Наложили мне на лоб четыре шва в городской ПОЛУКЛИНИКЕ (поликлиника по украински). С забинтованной головой через два дня я и вся семья отправились в обратный путь.

Ехали поездом из Симферополя через Керченскую паромную переправу. Вагоны были без кондиционеров. От июльской жары вагоны раскалялись и только ночь приносила небольшое облегчение.

В ту ночь мою голову словно дятел долбил. Терпел, чтобы не беспокоить родителей. Итак, можно сказать, испортил отдых. Утром мама посмотрев на меня разволновалась не на шутку. Я понял, что «дело пахнет керосином». Ссадят на ближайшей крупной станции в больницу, а семье куда деваться? То ли бросить меня, то ли всем вместе оставаться со мной.

Проводница вагона подсказала, что в поезде едут студенты медики в Ташкент. Там в Ташкенте случилось крупное землетрясение с многими человеческими жертвами.

Пришла меня лечить красивая девушка студентка с красным чемоданчиком. Начала она развязывать повязку на моей голове да как заохает: _ Ой! Ой! Ой! Здесь же нужна операция! Наркоз!

_Ну – думаю я. Не спроста дятел всю ночь череп мой долбил…

А мама моя, после войны закончила Тобольское медучилище, каких только ран на мне не лечила. Смотрю на неё с надеждой.

«_Потерпи! – говорит мне мама.

И, отодвинув студентку, мама ножницами надрезала и выдернула одну нитку шва на моём лбу.

Потом начала выдавливать гной в ванночку, которую держала ассистентка – студентка. Гноя выдавили порядочно. А мне как -то сразу полегчало. Дятел, что долбил мне в череп – улетел. Спиртом обработали рану, но мне для наркоза не дали. Хотя отец и предлагал налить мне и себе.

И я быстро уснул, не смотря на жару. Студентка потом навещала меня – такого вот красивого. Перевязывала! Вот повезло мне!

Но через два дня в Куйбышеве сошла с поезда. Пересадка на поезд Москва-Ташкент.

Ну вот и настало время вернуться к тому с чего я начал своё повествование – к тому как был осужден за взятку нач ОРС-а речников.

Хотя факт дачи-получения взятки был подтверждён только показаниями продавцов южан и находкой ничейной пачки денег на дороге.

К этому преступлению было присовокуплено также присутствие на месте задержания автомобиля УАЗ городской прокуратуры, на которой т. Полевчук догонял продавцов южан. Областное начальство выражало явное недовольство по этому факту. Как им объяснить, что в нашем небольшом городке все друг друга знают и водитель находился в это время и в этом месте абсолютно случайно. Кроме того отец настойчиво защищал Полевчука, доказывая надуманность обвинения. И хотя от участия в судебном процессе ему вышестоящим начальством было отказано, это заступничество ему поставили в вину.