– Мужик, хорош! Мы не хотели, правда. Прости, нет… Не надо!

Быстрым движением, Никита не дал ему закончить. Вытащил второе лезвие из тела. Рядом лежал топор. Явно на заказ, с резьбой на ручке и фигурным лезвием. Он подобрал его, и удивился небольшому весу. Лезвие было как у бритвы. Забрав трофей, Никита вернулся к своим спутникам. Настроение у всех было подавленным. Он пристроил топор на бедре, и осмотрел велосипед: несколько спиц были погнуты, но ехать оставалось недолго. Он повернулся к девушке:

– Нельзя было иначе. Я бы не стал, правда. Или мы или они.

Она покрепче прижала к себе песика и кивнула. Дальше ехали молча. Впереди, показался указатель с названием деревни. Дальше виднелись первые дома. Никита свернул на грунтовую дорогу. Маша указывала путь. Кажется, здесь ничего не поменялось, несмотря на всеобщий хаос, только ставни на окнах были наглухо закрыты. А кое–где и, забиты досками.

– Вон тот домик, видишь? С синей крышей.

– Вижу, да, – воодушевился он.

Он крутил уже из последних сил. Нога еле гнулась.

– Приехали! – возбужденно крикнула девушка.

– Спрыгивай! А то я снова завалюсь.

Обошлось. Ник удержал велосипед. Они подошли к забору, позвали хозяев. Тишина.

– Они не могли уехать? – повернулся он к спутнице.

Щенок обеспокоенно задвигался, пытаясь выбраться из крепких объятий.

– Не должны. У них хозяйство тут… Да и куда? Давай зайдем?

Он кивнул, девушка открыла калитку, и они вошли во двор.

– Люди! Есть кто? Мы без оружия!

Снова тишина. Он сделал шаг вперед. В тишине деревни ружейный выстрел прозвучал оглушающе. В метре от Никиты взвился фонтанчик земли, обдав его с головой. Гайка заверещал.

– Папа! Папа, это я! – закричала девушка, встав перед Никитой. – Не стреляй, это Маша!

Из-за угла дома вышел пожилой мужчина с ружьем. Из ствола вился тонкий дымовой след. Мужчина присмотрелся:

– Мария, ты? А это кто с тобой?

– Это Никита! Мы вместе.

Ник теперь смотрел на нее. Мужчина подошел ближе, оценивающе глядя на него:

–Никита, значит? – он протянул ему руку. – Семен Семенович.

Ник стер землю с лица, крепко пожал руку и улыбнулся:

– Рад знакомству!

Где-то вдалеке запел петух. Потом еще один. И еще. Никита открыл глаза. «Часа четыре, наверное», – подумал он. Когда все повторяется изо дня в день, поневоле начинаешь подстраиваться и, в конечном итоге встаешь, и делаешь определенные вещи в определенное время. А лучше немного заранее, наперед. Тогда, если возникнет заминка, дела хозяйства не застынут на месте.

Ник лежал, ни о чем особо не думая. Ему нравилось это время, самое тихое. Без суеты и беготни. Блаженство! Он потянулся. Одеяло сползло на пол, оголив и его, и спящую рядом жену. Вставать не хотелось. Мысленно загадав, что встанет после пятого крика петуха, он стер улыбку с лица, когда разом запели все пять кочетов.

Бережно накрыв любимую Машу одеялом, он тихонько вышел во двор. Только начинало светать. Гайка, умный, крупный дворняга, ракетой метнулся из будки к ногам хозяина. Пес радовался так, будто не видел хозяина целую вечность, а не только одну ночь. Ник потрепал его по холке. Гайка завалился на бок, подставляя брюхо для почесывания. Такой же смелый, звонкий и добродушный, как и тогда, десять лет назад, когда они с Машей, спасли его от дикого пса, еще там в городе. Годы берут свое, и старичок был почти слеп. Что, впрочем, совсем не мешало ему оставаться грозой котов, лис и других мелких неприятелей.

Много всего случилось за это время. Смерть родителей Марии; их переселение, создание новой деревни. Никита всегда хотел сына. Маша подарила ему сразу двоих. Смышленые, шустрые ребята Филипп и Семен. Один – чуть сильнее, другой – чуть умнее, они чудесным образом дополняли друг друга. Уже три года, как он учил их помогать по хозяйству. Этой осенью, он думал первый раз повести их в лес, на охоту. «Больше дичи в доме будет, – радовался он про себя, – там глядишь, подрастут, себе девок выберут из соседнего поселения. И Никита станет дедом!» Он улыбнулся, вздохнул и поплелся в сарай, кормить корову и свиней.