– Георгий сегодня появится?

Брови женщины удивлённо приподнялись:

– Вы это о ком?

– О Бадуладзе. Хочет, чтобы я повторил свой подвиг железнодорожника, но уже в более жёстком варианте?

Не спуская с меня глаз, Тишинская молча откинулась на спинку стула:

– По-моему, вы задаёте слишком много вопросов. Вам не кажется?

– Ровно столько, сколько считаю нужным. А если кому-то не нравится, то это его проблемы.

– С Чугуновым вам повезло, – сказала Тишинская, – а вот со мной может и не сложиться.

– Так повезло, что я теперь вынужден сидеть здесь?

– Другим и этого не удаётся, – не без удовлетворения констатировала она. – Кстати, вы всегда защищаете незнакомых дам?

– Хотите предложить мне работу телохранителя?

– Хочу, чтобы вы наконец начали отвечать на мои вопросы.

– Если вы имеете в виду девушку Чугунова, – сказал я, – то вас неверно проинформировали: на вокзале я защищал себя. – Я указал большим пальцем в сторону выхода. – Может, пока вы не огласили список, нам лучше пожелать друг другу спокойной ночи?

– Кое-какую информацию мы о вас уже собрали, – сухо произнесла она, – поэтому советовала бы без особой нужды не дёргаться.

– Вопросов не задавать, стоять по стойке смирно? Я это уже понял. Внимаю.

Тишинская пригубила бокал:

– Я хочу предложить не просто работу, а очень хорошую работу.

Если вам предлагают выгодную работу или хотят сделать миллионером, то, как правило, вы не получите ни того ни другого.

– Сегодня мне её уже предлагали, – попробовал я поднять свои ставки.

– Не смешите, – сказала она, – кроме меня в этом городе вам никто не предложит такого.

– Думаете, Чугунов одним вам стал поперёк?

На какое-то мгновение мне почудилось, что в кабинете установилась абсолютная тишина.

– А вы действительно смогли бы взяться за такую работу? – спросила она.

Я улыбнулся:

– Не верится?

– Да или нет?

Я сознательно взял паузу. Мне захотелось, чтобы она сама назвала все своими именами.

– Вы действительно согласны на это? – повторила она.

– На что на это?

Женщина замялась.

– Перестрелять всех воробьёв на вашем огороде? – помог ей я.

Она удивлённо приподняла брови.

– Давно, – сказал я, – только вот рогатки подходящей никак подобрать не могу.

– Шутите?

– А вы хотите, чтобы за ужин в ресторане я сразу организовал половецкие пляски?

Глаза Тишинской понимающе блеснули:

– А за десять тысяч?

– Долларов?

– Ну, не рублей же.

– Думаете, что этого будет достаточно, чтобы заглушить трубный голос моей совести?

– Плюс ещё десять сразу после акции? – подняла она ставку.

– Сорок тысяч, – сказал я.

Ошарашенная моей наглостью, Тишинская скрестила на груди руки и медленно откинулась на спинку стула:

– А почему не миллион?

– Ну, мы же с вами здравомыслящие люди.

Губы женщины шевельнула едва заметная улыбка:

– Хорошо. Только тогда и сроки будут крутыми: все должно быть закончено к концу недели.

Условия были жёсткими, но реальными.

– Двадцать штук вперёд.

– Не многовато ли?

– А чем вы рискуете? Это мне бояться надо.

Женщина смотрела на меня, не мигая.

– Ладно, – наконец выдавила она из себя, – поешь ты хорошо, посмотрим, как танцевать будешь.

Через десять минут я вышел из её кабинета, унося двадцать тысяч долларов США. Ещё сутки назад о таком подарке судьбы я не мог и мечтать.

Так хорошо, как в эту ночь, мне давно не спалось. Я привёл в порядок свой организм, позавтракал и, надев свежие портки и рубашку, спустился во двор. Несмотря на раннее утро, исчезнуть по-английски не удалось: видимо, поднятые по тревоге невидимой рукой рынка, несколько парней бодро загружали в стоявшую напротив подъезда «газель» ящики. Мысленно пожелав им удачи, я дотопал до ближайшей остановки и позвонил Климентьевой. Телефон не отвечал. На всякий случай я набрал ещё раз – та же история. Что ж, о сложностях телефонной связи в неурочное время девушка меня предупреждала. Я повесил трубку, бросил в рот резинку и, воспользовавшись услугами общественного транспорта, доехал до центра города, откуда было подать рукой как до её квартиры, так и до её рабочего места. До квартиры оказалось ближе.