– Есть решение покруче. – Почти с пинка открываю дверь в отдел к Волкову. – На хрен шлем всех этих баб, едем в спортбар. Сегодня наши играют со шведами – это зрелищнее любого стриптиза!

Гул одобрительной поддержки довольных парней… Сомнительный бубнеж жмота Волкова… И спустя полчаса мы всей толпой заваливаемся в питейно-развлекательное заведение, где уже сейчас, почти все столики заняты. Находим самый большой и самый удачный, делаем стандартный для этого заведения заказ.

– Волков, – окликаю я Ивана, суетливо хлопающего себя по карманам, – не «парься», расслабься и кидай уже звезды в бокал!

– Ага, – отрешённо кивает он и выворачивает наизнанку свой бумажник. – Мне бы их найти, – растерянно оглядывает, выпавшее на стол содержимое, а в голосе явный испуг. Шутка ли – потерять майорские звезды, еще даже не нацепив их на погоны!

– Так, – торможу его, – не кипишуй. Выдохни и вспоминай, где видел их в последний раз.

– У Пахомыча в кабинете, – медленно, словно прямо сейчас в голове восстанавливает всю цепь событий и, боясь упустить малейшую деталь, проговаривает почти по слогам. Замолкает с растерянным видом.

– Ну… – подстегиваю его активнее работать серым веществом и не дать извилинам деградировать в одну-единственную, и ту под фуражку.

Не спеша, немного растерянно поднимает на меня встревоженный взгляд, замирает в этом положении и, кажется, даже перестает дышать. Видно, как пульсирует вена на виске, и бисеринка пота скатывается по лбу. Иван сглатывает, продолжая таращиться сквозь меня, словно перед ним сейчас проносятся все перспективы, которые он умудрился просахатить за считанные часы, просто «посеяв» где-то майорские звезды.

– Отметили, мля! – красноречиво возмущается Сашка, стуча тяжелой глиняной кружкой по дубовой столешнице, и часть пенного напитка проливается на стол.

– Су-у-у-ука! – сквозь зубы цедит Иван, видимо, наконец-то вспомнив место пропажи, подскакивает со стула и, споткнувшись, тормозит, разворачивается к нам, кидает на стол пару хрустящих купюр с Хабаровском и спешит к выходу.

– Эй! – окликает его кто-то из парней.

– Да там они… в этом… Ай, короче! – машет рукой. —Без меня оторвитесь, только без резких срывов! – И дверь за ним закрывается.

Парни шлют ему в спину ободряющие благодарности и пожелания, а уже спустя пару минут забывают повод, по которому мы тут собрались, утопая в общем ажиотаже и переживаниях за команду. Наши беспощадно лажают, и накал негодующих страстей разрастается со сверхзвуковой скоростью, вышибая из меня весь стресс прошедшей недели. Даже удается на время забыть то, что с понедельника я, опер со стажем, с неплохим послужным списком и кучей других достоинств, освою роль няньки.

Первый тайм заканчивается с ничейным счетом, а выпитое пенное уже просится наружу. Отлучаюсь по делам, заодно и на улице прогуляюсь, вдохну пусть и не очень свежий, но все же прохладный воздух.

Накидываю куртку и выхожу через «черный» выход на задний двор кафе.

Окутавшая город вечерняя мгла разбивается тусклым светом единственного фонаря, висящего над входом, а дальше – почти непроглядная темень, даже блики городской светоиллюминации бессильны в этом затерянном в центре города закоулке. Да место не для прогулок.

Немного проветрив свою захмелевшую голову и надышавшись тишиной ночной улицы, толкаю дверь в теплое нутро покинутого мною заведения, но не успеваю сделать и шага в глубь помещения, когда непонятный испуганный писк и настораживающая возня доносятся до моего чуткого оперского слуха.

Замираю, прислушиваюсь, настораживаюсь. Профессиональные инстинкты, словно собаки-ищейки, задрали носы и, медленно переставляя лапы, чтобы не спугнуть, спешат на выручку обиженных и угнетенных. По пути разминаю кулаки, готовый вступить в схватку, но сделав шаг за угол, налетаю на кота, с диким наслаждением оприходывающего себе подобную самочку.