Она замолчала, продолжая разговор внутри себя: «Да и мог ли ты относиться ко мне по-другому? Кто я такая? Фелисина из Дома Паранов, у которой сестра стала адъюнктессой Таворой, а брат служил адъюнктессе Лорне. Избалованная девчонка из знатной семьи, превратившаяся в общедоступную шлюху».

Геборий молча толкнул боковую дверь.

Пожар охватил всю западную часть Макушки. Сполохи пламени метались в ночном небе, делая его рассветным. Геборий и Фелисина шли по Работной дороге. Убитые люди, убитые лошади, многие из которых лежали на спине, разметав ноги. Никогда еще каторжное поселение не выглядело столь зловеще. Они прошли мимо заведения Булы. Видимо, кто-то пытался превратить его в крепость, но нападавшие прорвались сквозь спешно возведенную баррикаду. Дверь была сорвана. Изнутри слышались слабые стоны.

Фелисина в нерешительности остановилась, однако Геборий культей уцепился за ее руку и потащил дальше.

– Тебе там нечего делать, девочка. Похоже, Ганнип со своими молодцами уже успели поразвлечься.

За пределами Макушки было темно, пусто и тихо. Работная дорога привела Гебория и Фелисину к перевалу Трех судеб. Слева мелькнула гладь Утопки.

Бывший жрец Фенира завел Фелисину в густую прибрежную траву и велел сесть. Сам он опустился рядом.

– Будем ждать здесь, – объявил Геборий, вытирая пот с широкого лба.

Колени Фелисины уперлись в липкую прохладную глину.

– Ну хорошо, доплывем мы до той пещеры, а потом? – спросила она.

– Пещера соединяется с заброшенным рудником. Его ствол проходит под стеной и за Жучихой поднимается на поверхность. Там для нас оставлен запас пищи и воды. А потом – переход через пустыню.

– В Досин Пали?

Историк почала головой.

– Нет, мы пойдем к западному берегу. Путь туда займет дней десять.

– Но мы же не можем запастись водой на все десять дней.

– Не беспокойся, девочка. В пустыне тоже есть вода. Бодэн знает, где ее искать… Сейчас ты спросишь, что мы будем делать на берегу. Конечно, сначала хорошо бы до него добраться. На берегу нас будет ожидать лодка. Мы поплывем на континент.

– Интересно, кого это так волнует судьба троих каторжников?

Геборий усмехнулся.

– У меня есть старый друг. Это его забота. Чрезмерная, учитывая его собственное положение. Но я не сетую.

– Пелла – его человек?

– Да. Бывают, знаешь ли, странные связи. Друзья чьих-то друзей или чьих-то отцов и дядьев. Кстати, Пелла подал тебе знак, но ты не разгадала смысл. Ему не оставалось иного, как явиться прямо ко мне.

– Я не помню никакого знака.

– Он произнес фразу, принадлежащую Келланведу и записанную тем, кто устроил наш побег. Имя нашего благодетеля – Дюкр.

– Где-то я это имя уже слышала.

– Дюкр – официальный историограф империи. Когда меня судили, он выступил в мою защиту. Потом он сделал все, чтобы попасть в Хиссар.

Геборий качал головой, словно до конца не верил в реальность случившегося.

– Спасать желчного старика, который не единожды ругал его труды, называя их напыщенной ложью… Если я доживу до встречи с Дюкром, то обязательно низко ему поклонюсь и попрошу прощения за все свои гнусности.

Со стороны охваченной пожарами Макушки донеслось странное, пугающее жужжание. Оно становилось все громче. Поверхность Утопки подернулась рябью, словно по озеру били мелкие градины.

– Что это? – спросила Фелисина, сжимаясь в комок.

Геборий прислушался.

– Только их еще не хватало! Это мухи-кровососки. Слетелись в Макушку попировать на трупах, но пожар не дал. А ну-ка, девочка, быстро обмазывайся глиной. Потом и меня обмажешь. Скорее! Каждая секунда дорога!

Фелисина лихорадочно выкапывала глину из-под красноватых стеблей и мазала шею, лицо, руки. Она подвигалась все ближе к кромке озера, пока не уселась в воду.