Катя вытащила из сумки служебное удостоверение.

– Этого достаточно?

– Н-нет. Лучше пусть это будет гражданский паспорт. Время есть, давай заедем за ним к тебе домой.

Катя, как фокусник, вытащила из сумки и паспорт. Перед тем как спуститься в главковский вестибюль, она достала его из сейфа. Ей показалось, что там, куда они отправляются, пока не стоит щеголять удостоверением сотрудника милиции.

Мещерский слабо улыбнулся, вздохнул. Он не сказал Кате (сообщил об этом гораздо позднее), что в тот день чувствовал себя как-то странно. Смутная тревога не давала ему покоя. Внешне все вроде было нормально. Он с самого утра работал в офисе, потом ездил в представительство авиакомпании на переговоры об аренде грузового самолета. А когда вернулся, туроператор сообщила ему, что звонил какой-то мужчина, спрашивал его. Он не придал этому никакого значения – мало ли кто это мог быть. В половине пятого в офисе снова раздался звонок. Мещерский снял трубку, спросил, кто это. Тишина. Он повесил трубку – мало ли кто ошибся. Но телефон через пять минут настойчиво зазвонил снова. И в трубке опять царило молчание. Но уже без тишины – далеким нежным фоном слышна была слабая мелодия, всего лишь несколько робких нот на флейте, словно где-то на линии позабыли выключить радио.

Институт показался Кате чрезвычайно солидным и весьма не бедным. По нынешним временам это была великая редкость. Побывав совсем недавно в стенах родного юрфака, Катя с горечью не могла не заметить, что бедность и неурядицы не обошли стороной даже МГУ, а тут…

Здание за изящной кованой чугунной оградой выглядело старым, однако хорошо отреставрированным особняком, надстроенным дополнительными этажами. В просторном вестибюле дежурила охрана. Охранники вежливо подождали, пока Мещерский наберет номер внутреннего телефона и свяжется с ожидавшим его сотрудником музея. Катя услышала, как Сережка позвал к телефону какого-то Валентина Белкина. И через пять минут за ними спустились. Это был высокий (если не сказать – долговязый) худощавый короткостриженый брюнет. По виду лет около сорока. Кате показалось – с явной военной выправкой. Ее это опять же крайне удивило: она ожидала увидеть ученого-востоковеда, сотрудника археологического музея, этакого бородатого чудака-интеллектуала в мешковатом растянутом свитере. А Валентин Белкин походил на вышколенного секретаря-референта, которого только крайние обстоятельства заставили снять строгий деловой костюм и остаться в рубашке цвета хаки.

– Это моя помощница, сотрудница, – Мещерский, как только они поздоровались, представил ему Катю с некоторой запинкой. – Ей очень хотелось увидеть экспозицию вашего музея. Можно?

Белкин широко и дружески улыбнулся.

– Конечно. Будем очень рады. Алексей Владимирович сказал, чтобы я ознакомил вас с картами и дневниками. Ну, а потом мы уже начнем обсуждать все детали. Одна лишь формальность, извините, ваши паспорта – будьте добры.

Катя отдала ему паспорт. Он передал его охранникам, те записали в журнал, вернули. В принципе ничего необычного, подумала Катя. Все учреждения и фирмы сейчас стараются подстраховать себя.

– Очень приятно, Екатерина Сергеевна, – сказал Белкин, с высоты своего роста с улыбкой глядя на Катю и на маленького Мещерского, – ну, прошу, музей на первом этаже. Вот сюда, за мной.

Он повел их по вестибюлю мимо лестницы (Катя заметила, что лифты в здании необычные – второй этаж был для них первым). Открыл высокую двустворчатую дверь, провел по какому-то коридору, свернул, снова открыл дверь.

– Пожалуйста, побудьте здесь. Ознакомьтесь пока с экспозицией. Мы с Сергеем вас ненадолго оставим.