Есть четыре мира, управляемых святыми. Предание говорит, что это были люди, настолько сильно пламенеющие любовью к Богу и людям, что Господь дал им власть и силу создать свои миры и установить связь между этими мирами и миром нашим, земным, который когда-то сотворил Господь. Миром, в котором один из ангелов, предавший Бога и ниспавший с неба, исказил первоначальный образ Земли как рая.

Он пытается исказить и людей как образ и подобие Творца. Этот же падший делает все, чтобы люди забыли, не знали и не узнали никогда, что они не только плоть и кровь. Что есть мир тонкий, что есть красота, не поврежденная падением, что есть любовь, не дающая поглотить тьмой наш земной удел. Что есть кров небесный, уготованный, чистый… – последние слова Створкин произнес как-то особенно проникновенно, негромко, но столь убедительно, что мое сердце невольно сжалось. Я хотел что-то сказать, но не мог, словно незримая сила запечатала мои губы.

Створкин встал, прошелся по кабинету, остановился возле зашторенного окна и сказал:

– В этих мирах живут удивительные существа. Святые, чистые, настоящие. Они не дают нам забыть о том, кто мы есть. Связь между мирами осуществляется через проводников – людей, избираемых Повелителями миров. Как происходит выбор – всецело зависит от них. Почему избирается тот или иной человек, сказать невозможно, я думаю, еще и потому, что в наших языках нет таких слов, чтобы описать те качества, которые принимаются во внимание.

Кроме проводников еще существуют хранители. Мы их называем рыцарями. Дело в том, что обитатели тех миров, попадая в наш земной мир, становятся уязвимыми, в каком-то смысле – такими же смертными, как и мы. И если один из них, пусть даже это будет сам Повелитель одного из миров, получит здесь, на Земле, смертельную рану, он умирает.

Приходя в наш мир, они разделяют с нами и нашу судьбу. Они всегда рискуют, делая это. У них здесь много злобных и сильных врагов. Рыцари-хранители обеспечивают безопасность. Но не только. В зависимости от ситуации у них может быть достаточно широкий круг полномочий и задач. На этой фразе Створкин снова сел за стол напротив меня, посмотрел мне в глаза и твердо закончил:

– Поймите и постарайтесь принять, как бы ни странно это звучало. Вас избрала Эдельвейс. Но это избрание – предложение, оно всегда добровольное. Избрание – это возможность принятия особенного пути. Здесь нет насилия. Вы вольны отказаться. События, взбудоражившие вас, вскорости забудутся, и вы полностью вернетесь к своей обычной жизни. Так, во всяком случае, уже бывало. С некоторыми избранными. Очень редко, но бывало.

В вашем же случае… что-то подсказывает мне, что свой выбор вы уже сделали. Какой – не знаю, но сделали. Только еще не вполне осознали. Но даже если и так, то не поздно отказаться. Какое бы давление и кто бы на вас ни оказывал. Всегда помните одну важную вещь: выбор за вами.

– Что выбрать? От чего отказаться? Петр Иннокентьевич, вы меня простите, но все, что вы говорите, выглядит как бред сумасшедшего или сказочные истории для детей. Чтобы делать выбор, нужны как минимум альтернативы. А я даже не понимаю, каковы они!

– Это выбор по меньшей мере возможности принять нечто новое или отвергнуть, – ответил Створкин, потом внимательно посмотрел на меня и продолжил:

– Мне кажется, совсем скоро у вас будет много альтернатив, которых взыскует ваш разум. Не знаю, почему, но на вашей персоне неожиданным даже для меня образом пересеклись интересы почти всех влиятельных игроков на этом, образно говоря, шахматном поле. А на самом деле – в сложной, изощренной и очень тонкой игре. Игре смертельно опасной, где идет ежесекундная постоянная война. Война за жизнь. Причем совсем не в том понимании, как она понимается обычными людьми.