– Дай сперва мне посмотреть, – попросил Пашич. – С полгода назад случайно заинтересовался этими штуками, генерирующими обособленную информсреду, – пояснил он. – У нас самая маленькая из них как раз размером с контейнер, который выдали Артему. А у соседей за хоулом, выходит, – капсула чуть больше автоматного патрона.

– Да, – подтвердила Крошка. – Как говорится, почувствуйте разницу. В области изучения инфосферы они продвинулись дальше нас.

– Пистолетик-то для массовых вакцинаций, – заметил Даго. – Капсулы наверняка перезаряжались, раз для них сборник есть. Выходит, они специально заражали кого-то мутагеном?

– Или боролись с ним, – ответил Зунг. – Крошка ведь тогда сказала… Скажи ему, Крошка.

– Да помню я, что она говорила.

– Заражали, боролись – не важно, – сказал Пашич. – Главное, что у них высокий уровень технологий. И при этом на нашу сторону они до сих пор не заглянули.

– Ну и что? – повернулся к нему я. – Мы на их сторону разве заглянули? Время было? Нет, еще только собираемся.

– Верно. Что-то я протупил.

– Это все халявные стимуляторы. Халява вообще на пользу не идет.

– Ты чего такой мстительный?

– Чтоб никому мало не показалось. А теперь попробуй сказать, что мстительность – архаичный инстинкт.

– Да ну тебя. Ты и так теперь мне до смерти эти инстинкты вспоминать будешь.

Тяжело опираясь на трость, к нам подошел Джамаев.

– Рад, что ты жива, – сказал он Крошке. – И остальные тоже.

– Да, это неплохо, – усмехнулась она. – Но чистую культуру мы не добыли.

– Вы не виноваты. И то, что мы получили, уже много. Конечно, в пойманной биомассе уже не те нанофизиты, которые сидели в вакцинаторе, – но они близки к ним. Ты сделала все, что могла, и гораздо больше, чем была обязана. Однако я вот что хотел бы тебе сказать…

Джамаев рассеянно огляделся вокруг, посмотрел на небо и снова на Крошку:

– Послушай старика – будь осторожнее. Нельзя постоянно вот так нагибать начальство.

– Я не постоянно. Только когда очень надо.

– А я и не спорю, что было надо. Если б ты не настояла на своем, мы сейчас вместо минотавра грузили бы в контейнеры этого паренька со шрамами на лице. Но пройдет время, и хорошее наверху забудется. А плохое там запомнят навечно. Уже запомнили. Твои действия в создавшемся положении признаны безукоризненными и рабочей экспертной группой, и координатором, и уполномоченным. Но тебе об этом не сообщили, верно?

Ученый кивнул нам, похлопал по плечу Артема и пошел обратно на перекресток. А на смену ему оттуда явился Смит. Крошка встретила его настороженно, однако американец оказался настроен миролюбиво.

– Больше не хочу слышать от тебя, что ты недолибер, – сказал он. – Как ты узнала, что случится?

– Но я не знала, – возразила она. – Назови это предчувствием.

– Теперь можешь все рассказать остальным, – сказал он. – Больше нет смысла соблюдать секретность.

– И раньше не было, – заметил Гридин.

Смит недобро на него посмотрел, но промолчал.

– Знаю, знаю, – сказал Гридин. – Я теперь всего лишь командир разведгруппы и не понимаю всей сложности положения – вашего, и «Противодействия». Вот как на эту работу перешел – так сразу мозги у меня деградировали.

– Мозги у вас остались в порядке, – ответил Смит. – Нервы сдают – это да. Отказавшись от высоких должностей, вы отказались также и от возможности заметно влиять на события. Только никто, кроме вас, в этом не виноват.

Я обнял Дашу и отвел ее в сторонку, чтоб не мешать этим двоим ругаться. Остальные потянулись за нами. Но наша тактичность ничего не дала: Гридин обменялся со Смитом еще парой едких фраз и присоединился к нам.

– На сегодня с зачистками покончено, – сказал он. – Тем более что уже вечер. Пойдемте засядем в вездеходе.