Солсбери разом очнулся. Разлепил пересохшие губы и задумался, что же такое могло сдохнуть у него во рту. Попытался выплюнуть несчастную дохлятинку и обнаружил, что это его собственный язык, расставаться с которым было бы жалко. В ушах стоял звон. Он мучительно зевнул, надеясь, что звон прекратится. Безуспешно. Телефон должны были поставить только завтра, сигнализации в доме не было. Но чем дольше он слушал, тем больше проникался уверенностью, что зудящий звук ему не мерещится. Тогда он перевалился к краю кровати и спустил ноги, мимоходом заметив, что не снял даже ботинок. Впрочем, его это особо не озаботило.

Пошатываясь, он встал на ноги. И немедленно пожалел об этом. Господь, создавая его, явно рассчитывал, что Виктор будет жить в горизонтальном положении. Как только он принял вертикальное, глаза его выкатились из орбит, голова распухла, как воздушный шар, а желудок съежился, вывернулся наизнанку и в муках издох. Тогда он решил, что худшее позади. Убеждая себя в этом, он вывалился в коридор, прислонился к стене и стал слушать.

Звук шел откуда-то снизу. Солсбери спустился по ступенькам, гадая, почему нужно было непременно устраивать здесь эскалатор и почему, в таком случае, его не наладили как следует. Ступеньки шатались взад и вперед, вверх и вниз, и достигнуть пола гостиной оказалось нелегкой задачей. Когда он все же добрался донизу, то обнаружил, что источник звука расположен еще ниже. Он нашел дверь в подвал и распахнул ее рывком, чуть-чуть не рассчитав силы. Его окатила гудящая волна, звук стал громче и гуще. Жужжание тяжелых машин, зудение электроники. Виктор рыгнул; прищурившись, вгляделся во тьму, хлопнул по выключателю и стал потихоньку спускаться по лестнице в подвал.

Он остановился в центре подвала. Вокруг стоял ровный гул, сродни шуму в токарном цехе. Попытавшись определить, где находится источник звука, он наконец уперся взглядом в пятно на правой стене. Положил на него ладони и почувствовал отдаленную вибрацию. Ему показалось, что окраска стены здесь чем-то отличается, но чем – он не мог определить. Вдруг его осенило, и он выключил свет.

Тут же на стене проявился мерцающий голубой круг, шести футов в диаметре.

Виктор вздрогнул. С тех пор как он проснулся, контроль над телом принадлежал его живой части. Теперь же подняла голову железная часть. Ей стало страшно, и она перехватила бразды правления. Живой Виктор канул в тайники памяти.

Солсбери оценивающе осмотрел круг. Теперь он уже владел собой, хотя еще опасался чего-то. Края светлого пятна были четко очерчены, как будто в стену упирался луч мощного прожектора. Но в помещении не было ни одного подходящего источника света. По идее, свет должен был исходить от противоположной стены.

Через некоторое время круг на его глазах потускнел, выцвел и пропал. Стихло и гудение. Он подождал еще пятнадцать минут, раздумывая, что бы это могло быть. Похоже, программа его подвела. Хотя его не покидала уверенность, что программа никуда не делась и вскоре включится. В конце концов, он не для того приобрел именно этот дом, чтобы просто в нем жить. Ему нужно только подождать. Чего-нибудь он наверняка дождется.

Карабкаясь по ступеням лестницы, железный Виктор выпустил из рук власть и передал контроль над телом своему альтер-эго. Вымотанный донельзя, он добрался до постели и рухнул, заснув на лету, правда, на этот раз успел раздеться. К несчастью, ему приснился тот же сон. Тот, который так чудесно начался и так скверно кончился. Но по крайней мере ему снилась Линда.

Следующее утро было не из лучших. Штука, которая ночью сдохла у него во рту, начала гнить. Это был его язык, и как же он жалел, что нельзя оторвать и выбросить эту дрянь! Мало того, пока он спал, кто-то раскроил ему голову кувалдой, и большую часть утра он потратил, пытаясь втиснуть на место вывалившиеся мозги.