– Скажи хоть как звать-то тебя, красавица? – заговорил он.

– Ника, – равнодушно ответила та, но даже не поинтересовалась именем парня.

– Буржуйское имя, – ответил тот. – Вот и у меня тоже, буржуйское… Савва меня зовут.

– Имя не может быть буржуйским или пролетарским, – все тем же безразличным тоном ответила Ника.

– А в своей форме ты выглядела красивше, – помолчав, сказал Савва.

Ника не ответила.

– Куда же едешь-то, Ника? Скажи, если не секрет, – продолжал парень.

– Секрет, – последовал равнодушный ответ.

– Зря ты так. А ведь может помощь моя понадобиться, – с обидой продолжил Савва.

Ника фыркнула, но промолчала.

– Времена сейчас опасные, порядку мало. Женщину одну любой обидеть может… – продолжал рассуждать парень.

– А ты, значит, защитишь? – уже не скрывая насмешки, ответила Ника.

– А то! – с вызовом ответил Савва.

– И что ж ты утром от дружков своих девчонку не защищал? Даже вроде бы заодно с ними был, – хмуро продолжила Ника.

– Так мы же шутили… Да она и сама была не против. Так для виду сопротивлялась… А скажи честно: она ведь не из ваших. Одета слишком уж… Да и говорит чудно.

– Не из наших, – задумчиво сказала Ника, – и бой ведет иначе… А вас трех дурней могла в минуту уделать… Жалела…

– Да ну! Хотя про вас такое говорят… Будто любая может с тремя вооруженными мужиками управиться. Это правда?

– Это правда, но проверять не советую.

– А в вашем пансионате и мужики есть?

– У нас женский пансионат, для сирот.

– Как же вы без мужиков-то?

– В восемнадцать лет мы должны покинуть пансионат и жить самостоятельно…

– А ты?…

– А я уже покинула, как видишь.

– И чем жить собираешься? Родня есть?

– Нет родни, а благодаря «товарищам» нет ни кола, ни двора, да и денег кот наплакал…

– Значит ты наша пролетарская девушка…

– От слова пролетать, – равнодушно заметила Ника.

– Тебе надо в красную армию, чтоб бороться с мировой контрой! – восторженно закончил Савва.

– А может в белую? Я ведь из этих… У меня и поместья отобрали, и деньги в банке реквизировали…

– Ты же сирота… Я знаю, что в ваш пансионат только сирот берут. Откуда у тебя поместья, деньги?

– Наследство…

– Когда советская власть победит, все будет общим. Наступит счастливая жизнь…

– Бабы тоже общими будут? Я уже такое слышала от кого-то… И что-то не хочется мне быть общей…

– Так ведь все по согласию будет! Эх, глупый вы бабы народ… Своего счастья не понимаете…

– А ты умный? Сегодня одну будешь любить завтра другую. А в детях своих как разберешься? Где твои, а где чужие, если бабы общие? Или тебе все равно?

Савва замолчал. Что-то не состыковывалось в его теоретических познаниях. Подул холодный ветер, и его соседка укуталась в шаль. На дороге кружились желтые листья. Амазонка нравилась парню, но он не знал, как к ней подступиться. Он и на станцию-то поехал в одной коляске, чтоб познакомиться и попытаться узнать о ней больше. Ну, вот узнал, а что толку? Вот едут они рядом и разговаривают, а такое чувство, что между ними тыща верст. Ведь она-то его ни о чем не спросила, значит, не интересен он ей. Вот оно как. А ведь Савва парень видный, и он это знал.

Теперь, когда все мужики наперечет в их селе, на Савву многие девки заглядываются, а тут полное безразличие. А раз так… тут у Саввы внутри что-то екнуло. Появилось чувство, которого до сель небывало. Может это любовь? Так в селе он с девками и не робел вовсе. И недостатка в плотских утехах не было, а утренний эпизод с той непонятной девицей, – это так, просто интересно было узнать: кто такая, зачем пожаловала… Да, глупо получилось все… Теперь еще Ника видела все это. Будет думать… Да ничего она о нем не будет думать, наплевала она на него. У нее свои дела на станции. Может ехать куда-то надумала? А вдруг в Загорское! Вот удивительно будет встретиться в поезде. До Загорского часов пять, если не больше. А по нынешним временам можно и сутки добираться.