Железный Дровосек ищет сердце. Когда мужчина становится железным? Когда закрывает свои чувства. Это происходит сначала в семье, потом в юношеском возрасте, когда он готов к любви и ищет её (см. «Путь к Свободе. Взгляд в Себя» – происхождение жёсткого характера).

Поскольку мужская любовь и сексуальность отличаются быстротой, напористостью и не терпят отлагательств, что происходит с чувствами мальчика, юноши, мужчины, когда мать, женщина, девушка отвергает его предложение любви? Он закрывается. И что появляется на поверхности? Панцирь для чувств – железная маска, ещё одна. Большинство мужчин хорошо помнят, когда впервые, в детстве, надели эту маску.

И наконец, Трусливый Лев. Где в мужчине коренится храбрость? В животном начале, а лев олицетворяет именно животное начало мужчины. Там же, в животном начале обитает благородство. Где находится животное начало у человека? Внизу, в животе и половых органах.

Многие мужчины в наше время стали трусливыми и подлыми – подлыми, потому что думают прежде всего о своей собственной выгоде. Жизнь такая. И это всё из-за того, что мужчины ослабли.

Мужчины стали слабыми, потому что ослабло животное начало. Как это произошло? В детстве, когда дети впервые начинают исследовать мир (в том числе с помощью своих половых органов – возможно, самой чувствительной и восприимчивой части тела). Поскольку пользоваться половыми органами запрещено общественной моралью и церковью (легенда о первородном грехе), то животное начало лишилось Жизни. Так храбрость и благородство ушли из жизни мужчины.

«Но ведь есть же всё-таки храбрые мужчины?» – скажете вы. В большинстве случаев это не храбрость, а агрессия, проявляемая, чтобы их не заподозрили в трусости. Мужчины доказывают, что они храбрые, что они могут. Потому что когда-то их матери поставили под сомнение их право быть самими собой.

Страшила, Железный Дровосек и Трусливый Лев пройдут через многие приключения, прежде чем получат то, что ищут. Нечто подобное происходит и в жизни каждого мужчины.

Матери пугают детей. Их страх потерять ребёнка безумен. Я вглядывался в это безумие женщины, изучал его. Там нет ничего, кроме ужаса, одни бессвязные мысли и чувства. Безумие и разорванное на куски сердце.

Этот ужас тянется из прошлого, он наследственный. Я стал погружаться в прошлое. Сначала всплыли сталинские времена, потом коллективизация, Гражданская война и революция. «Заткни своему ублюдку рот, или я его убью!» Горы трупов мужей, отцов, детей. Десятки и десятки миллионов. Кровь и ужас.

Потом ещё одна бойня: война Романовых с Великой Татарией, известная у нас под названием «Восстание Е. Пугачёва». Существуют карты того времени [9], где Россия занимает всего-то пространства, что до средней Волги, а далее простирается Великая Татария со столицей в Тоболе, захватывая всю Сибирь и половину Американского континента. Когда А. С. Пушкин через пятьдесят лет посетил места, где проходило «восстание», ни один человек не смог рассказать ему толком, что же всё-таки тогда произошло. Ни один. Только глухие недомолвки.

Как можно стереть память и закрыть рты у целой страны, у могучей державы, наследницы Золотой Орды?[1] Сначала наглядным примером в буквальном смысле бесчисленных смертей и потоков крови, а потом – ужасом. А как сеется ужас в женщине? Постоянной угрозой уничтожить близких, особенно детей.

Дальше были восстания стрельцов и Степана Разина. От последнего тоже не осталось ни документов, ни воспоминаний. Всё было уничтожено, кроме имени. Лишь песни остались.

Потом были реформа православия и установление крепостничества – середина семнадцатого века. Ещё десятки и десятки миллионов убитых, повешенных, посаженных на кол, распятых, разорванных конями в клочья. Море крови. Всё это было нужно Романовым, чтобы поработить великую страну и поставить её народ на колени. Это нужно было, чтобы наш народ забыл своё происхождение. Забыл и даже не смел пытаться вспомнить.