Порядок есть порядок. И сегодня, еще не зная, что здесь будет женщина, Альберт, позаботился о том, чтобы шкафчики во всех ванных комнатах наполнились этими бесполезными, но почему-то привлекательными для дам игрушками.

И вот, пожалуйста! Главное, объясняя Ветке, что и зачем, не запутаться самому.

Ванна тем временем начала наполняться водой, и Ветка, позабыв на время о других диковинах, присела на краю бассейна, глядя, как прозрачные, чуть парящие струйки льются из отверстий в стенках:

– Слушай, вода и вправду теплая!

– Конечно, – удивился Альберт, – она потому и потекла не сразу. Время нужно было, чтобы нагреться.

– Здорово как!

– Можно что-нибудь добавить в воду, соль или ароматизатор, или пену. Чего ты хочешь?

– Я не знаю, – девушка обернулась к нему, – ты в этом лучше разбираешься.

Все верно. Все так, как должно быть.

Альберт разыскал в шкафчике стеклянный флакончик совершенно неприличной формы и высыпал в воду несколько черных, блестящих гранул. Совсем немного.

Как наяву всплыл в памяти голос старшего:

– Скользкие они в воде. Но что-то в этом все равно есть…

Ноздри Ветки вздрогнули, вдыхая странный, смутно-знакомый аромат.

– Это что?

– Увидишь, – пообещал Альберт.

Нежный пар курился над водой, поднимался вверх, к выгнутому потолку, предметы теряли четкость, гладкий мрамор подернулся матовой поволокой.

– Жарко, – тихо-тихо сказала Ветка, и медленно поднялась на ноги, – ты поможешь мне раздеться?

…Без вести пропавшего в космосе транспортника «Покровитель».

Очень зрелищно смотрелась на экранах телевизоров выжженная на сотни километров земля, черные оплавившиеся бока скал, о которые разбилось бушевавшее пламя, серый пепел в небе – он висел там несколько недель. Те, кто, смакуя, описывал эти разрушения, ни на миг не задумались о том, что подобное можно устроить и на Земле, а не только на далекой, никому не интересной планете.

Дитриха официально объявили пропавшим без вести, а он взял и вернулся. Дитрих фон Нарбэ, по прозвищу Гот. Славный мальчик. Пилот. Мастиф относился к нему, как к брату. Младшему братишке. За неимением других… Был еще один, настоящий, сын матери и отчима, ровесник Гота, но… это грустная история. Грустная и не до конца понятная.

А мир сходит с ума. Дитрих вернулся, и однажды ночью, пьяный до такой степени, когда все равно, кто вокруг тебя, и что вокруг, важно лишь то, что творится в собственной душе, он рассказал… Рассказал о другом человеке, о пилоте милостью божьей, о палаче и убийце, о нелюди, какой на земле нет места.

Нет места.

Дитрих убил его.

– Убить себя мне было бы легче, – сказал он очень серьезно. И ни следа опьянения не было ни в голосе, ни во взгляде.

А Мастиф молчал. Не знал, что сказать. Знал лишь, чего говорить нельзя, ну никак нельзя. Он никогда не видел своего настоящего брата. Он лишь слышал о нем. О палаче и убийце, о нелюди, какой на земле нет места, о пилоте… но не божьей милостью, нет. О Боге тут и речи не шло.

Дитрих убил его. Что ж, кто-то, когда-то должен был это сделать.

Думать об этом сейчас не время.

Опять сквозь стену. И раньше, чем успели увидеть, раньше, чем успели понять, что происходит – команда:

– Не двигаться! Молчать!

Обыденная работа…

Каменная стена отгородила дорогу от Серого леса, и Артур придержал коня. Огляделся растерянно.

– А это еще зачем?

Стена уходила вдаль, насколько хватало взгляда. Дорога стелилась у ее подножия.

Тяжелые камни громоздились один на другом, раствор их удерживал серьезный: Артур чуял в нем магию и не был уверен, что магия эта – дозволенная.

Мрачноватая стеночка. Складывали ее от души, высота-то – двух всадников с головой скроет.