«Хата», куда девица завела Лекса, оказалась однокомнатным убогим домиком на отшибе, бывшим кузовом грузовика. Внутри было жарко и душно, вместо окон – узкие щели под потолком. На полу валялся тюфяк, напомнивший Лексу о ночевках в пещере Гуса на Полигоне и о Вите. Девица, прижимавшаяся к нему, ничем не напоминала первую женщину – тоньше, фигуристей. Решив не тратить времени, он захлопнул дверь и стиснул брюнетку в объятиях. Но та отстранилась:

– Офицер, а меня Зойкой кличут. А вас как?

– Лекс. – Он притянул Зою к себе и погладил тугую задницу. Под платьем девушка ничего не носила.

– Какое имя красивое! А в поход вы женщин не берете? Тяжело без внимания-то в походе, не приласкает никто, не приголубит… А я бы пошла! Я ж не помешаю, только помогу! А то остались тут одни старухи да дети, а жить-то хочется, чтобы мужчина рядом, чтобы свет посмотреть, людей разных, а то проторчишь тут, да как бабка из ума выживешь…

Лекс попытался заткнуть ее поцелуем. Зоя сопротивляться не стала, но, стоило ему сунуть руку в вырез платья, снова отпрянула.

– Так берете с собой женщин, а? Я бы пошла, я путешествовать страсть как люблю, меня папенька покойный с собой на ярмарку аж почти в Москву брал, но я маленькая была, еще в мужчинах не понимала, а они вились, так и вились кругом! А тепереча я уже большая, все могу, все умею, а уж если кого заприметила – завсегда своего добьюсь и подругой верной буду! Вот увидишь, миленький, не пожалеешь ни разу! – И ухватила Лекса за ремень.

Она продолжала что-то болтать, не требуя, впрочем, ответа, и капитан решил уже было завалить ее на тюфяк, но аппетитная Зойка опять выскользнула из его рук:

– Возьми меня с собой, миленький! Я обузой не буду!

Лекс перешел в наступление: сгреб Зойку в охапку, повалил-таки, задрал подол платья. Это ее не смутило, она не затыкалась ни на мгновение. Лекс понял, что, несмотря на несомненные Зойкины достоинства, под нескончаемый поток ее слов он ничего не сможет. Поцелуи не помогали: девица уворачивалась. Отчаявшись, он буркнул:

– Нельзя женщинам на войну. Приказ.

Зойка от удивления замолчала. Лекс принялся лихорадочно расстегивать брюки. Зойка несколько раз хлопнула глазами, взвизгнула и скатилась с тюфяка, поправляя платье. Она плакала.

– Все вы, мужики… пообещаете, а самим только бы под юбку залезть… А я честь берегу!

Лекс очень сомневался в наличии у Зойки чести. Но сама девица, похоже, считала себя соблазненной.

– Иди отсюда! – зашипела она на капитана. – Только время потеряла! Другой бы не обманул! Иди, а то заору! Бабы прибегут, от тебя места мокрого не останется.

Пунцовый от стыда и ярости Лекс молча приводил себя в порядок. Вот ведь бабы. Старая, как мир, уловка: своим телом купить себе безбедное существование. Под причитания и ругань Зойки он выскочил на улицу и первым делом глянул на хронометр: привал уже закончился, и Лекс задерживал отправление колонны. Он кинулся к воротам. Деревенские, вышедшие проводить военных, бросали на капитана насмешливые, как ему почудилось, взгляды.

Пока Лекс проверил, пополнил ли завхоз запасы, пока провел перекличку личного состава – прошло еще полчаса. Явился второй ротный, капитан Тойво, получивший звание гораздо раньше Лекса за выслугу. Тойво был постарше, плотный, широкоплечий, с высокими залысинами. Остатки черных кудрявых волос топорщились за ушами. У лица капитана Тойво, казалось, было два выражения: «брезгливый зануда» и «улыбчивый добряк». Сейчас Тойво всячески старался изобразить дружелюбный интерес, но получалось плохо, только выпуклые карие глаза смотрели сочувственно.