– Где?

– По всему миру, в том числе в России. Браны могут сталкиваться часто, и в местах их взаимодействия могут образовываться тоннели перехода. В связи с чем я хотел бы попросить дать мне допуск к материалам Комиссии ФСБ по аномальным явлениям. Думаю, у нас есть шанс обнаружить и другие иномерианы…

– И найти наших ребят, – закончил Сергей Макарович.

Скорь пожевал губами, разглядывая его лицо.

– Само собой. Это теперь ваша основная задача, полковник. Что ж, идёмте к главному, доложите ему, что и мне.

Директор ГРУ ждал своих подчинённых и гостя из Курчатовского института в своём ультратехнологичном кабинете, углубившись в изучение каких-то текстов на экране компьютера. На столе стояла чашка кофе, распространяя запахи по всему кабинету.

– Проходите, я сейчас закончу, – сказал он, когда дверь кабинета приоткрыл Скорь.

Было воскресенье, двадцать седьмого октября, и адъютант-секретарь генерала отсутствовал, Костюк хозяйничал один.

Наконец, он оторвался от своих занятий, выключил компьютер, оглядел ждущие лица гостей.

– Кофе не предлагаю, извините. Готовы к аудиенции?

Скорь косо посмотрел на спутников.

– Готовы, Виктор Дмитриевич.

– Прошу вас, изложите своё видение ситуации. Что мы имеем?

Начальник 4-го Управления скупо известил директора о тонкостях научного подхода к проблеме и чуть шире – о принятых мерах по её решению.

– Значит, вы надеетесь найти этот портал в другую вселенную не в Баире? – посмотрел Костюк на ёрзавшего на стуле Карапетяна.

Егор Левонович кивнул, чувствуя себя не в своей тарелке.

– Вероятность мала, но она не нулевая.

– И всё же, насколько она велика?

– Если взять за основу описанные СМИ происшествия… то не меньше двух-трёх процентов.

– Не меньше, – усмехнулся Костюк. – Это ничто по сравнению с реальным положением дел. Вряд ли материалы Комиссии федералов увеличат эту цифру.

– У нас тоже есть база данных по аномальщине, – сказал Скорь. – А если поднять материалы Минобороны в целом…

– Не уверен, что это даст нам основание для дальнейшей работы в этом направлении. Но к президенту идти всё равно придётся, как придётся и объяснять ему причины провала.

– Я не считаю действия наших бойцов и специалистов провалом, – боднул воздух утёсом лба Скорь.

– Главное, как на это посмотрит президент, – отрезал Костюк уже отнюдь не мягким, интеллигентным голосом. Мы не освободили его родственницу, и в этом большая доля вины наших специалистов.

– Это моя вина, – угрюмо сказал Сергей Макарович, вспоминая, что ему говорил оставшийся в «потустороннем» мире Максим Ребров. Он до сих пор ругал себя, что не уговорил майора переправить на борт вертолёта Веронику Соловьёву.

– Это наша общая вина, – сказал Скорь. – Но мы готовы работать и дальше…

– Где Плащинин? – перебил Скоря директор.

– На подходе, – после паузы ответил генерал, проглотив недоброе слово.

В дверь постучали. Вошёл начальник информационного управления ГРУ, держа в руках красного цвета папку.

Выглядел он вполне адекватно ситуации: одетый в модный фиолетовый кауфман с зеленоватым отливом, внимательный и собранный, лишь в карих глазах молодого тридцатитрёхлетнего генерала тлело едва видимое чувство сожаления.

– Разрешите, товарищ генерал-полковник?

– Присоединяйтесь, Виктор Викторович, – сказал Костюк, кинув взгляд на костюм генерала. – Мы обсуждаем, что будем предлагать президенту.

Плащинин развернул папку, положил на стол главы ГРУ.

– Здесь все материалы по данному делу, в том числе отчёт о полёте в Баир.

Костюк пролистал записи, закрыл папку.

– Повезём с собой, хотя вряд ли президент будет это читать. Спускайтесь на парковку, товарищи, поедем на моей машине.