– И я не знаю никакого Ортоса, это не моя деревня, – смеясь, ответила ей девчонка.

– Тогда как ты тут оказалась?

– Мне написал директор Фебраны, что ты будешь здесь.

Брови Амидеры изумленно приподнялись.

– Да, я и сама удивилась, получив письмо от директора Велада, – продолжала тараторить девчонка с густыми волосами цвета сосновой коры.

Заметив, что девчонка с интересом на меня поглядывает, Амидера представила:

– Это Эфира…

– Очень злая и голодная Эфира, – перебила я и выразительно посмотрела на голубоглазку, намекая, что хорошо бы больше не останавливаться.

Сетсей с Ортосом как раз нас догнали и, услышав мои слова, волчонок воскликнул:

– Так чего ждем? Идем скорее, мама тебя на убой сейчас откормит.

– На убой не надо, – усмехнулась я.

Хотя перспектива отъесться вкусной горячей еды досыта очень радовала.

Я сделала шаг и остановилась, так как оборотень, заметив подружку голубоглазки, встал как вкопанный.

– Эта та самая Ифи? – улыбнулся он.

Да что ж такое! Сил сопротивляться аромату вкусной еды больше не осталось, и я, наплевав на все правила приличия, пошла вперед, оставляя их за спиной.

Доедая вторую тарелку мясной похлебки, сидя на бревне и вытянув ноги к костру так близко, что его жар немного обжигал, я лениво разглядывала деревню. Настойчивый ветер усилился, тревожа маленький дуб неподалеку. Даже друида не спрашивай, холода в этом году придут раньше обычного. С молодого деревца, под которым сидел краснощекий мужичок с лютней, слетали последние листья. Мужичок дунул на свои замершие пальцы и весело заиграл на инструменте. Те, кто набили животы и сидели вокруг костра, ринулись в пляс. Никто и ничто не могло бы сдвинуть меня сейчас с места, слава Духам, никто и не пытался. Всегда удивляло это в оборотнях, меня от переедания в сон клонило, а этим только гулянья подавай. Веселый они народ.

Недалеко от меня на бревнах, не обращая внимания на происходящее вокруг, сидели подружки. Краем глаза я поглядывала в их сторону, голубоглазка с подружкой-оборотнем к еде почти не притронулись, продолжая щебетать наперебой. Ортоса уволокли танцевать, к драгону, как и ко мне, никто подойти не решался. Жаль, было бы занятно посмотреть, как ящер танцует. Любопытно, они вообще танцуют?

Мои ленивые думы ни о чем прервал внезапный толчок силы, пришедший по веревке к моей руке. Я обернулась к голубоглазке и прислушалась к их разговору, который из веселой болтовни превратился в тихие перешептывания. Видимо, так они пытались не привлекать постороннее внимание, но получилось как раз наоборот.

– Я слышала, что произошло. Князь Кроуги пропал? – спросила шепотом девчонка-оборотень.

Еще толчок. Она не хочет об этом говорить, ей больно, уловила я изменившееся настроение голубоглазки.

– Да, – еле слышно ответила девушка.

– Ты в порядке? – еще тише спросила подруга.

– Насколько это возможно.

Голубоглазка произнесла это с такой горечью, что, не удержавшись, я посмотрела на нее через турею. Серая часть ауры зашевелилась, поглощая белую сестру, которой, к слову, стало больше. Встреча с подругой явно повлияла на голубоглазку положительно. Но недолго белой половине ликовать: серая аура вновь принялась ее поглощать.

Из этого короткого разговора я поняла, что юная княжна потеряла князя, кто он ей: муж, брат, отец? Невольно поморщилась, подслушивать не хотелось. Отвернувшись, поймала на себе изучающий взгляд Сетсея. Он сидел почти напротив. На его прямой взгляд я ответила кривой усмешкой, продемонстрировав клыки. Драгон гортанно зашипел, похоже было на откашливание, но турея подсказала, это не угроза: он посмеивается или улыбается, определить точнее сложно. Это озадачило. Я дернула за веревку, привлекая внимание голубоглазки и надеясь этим отвлечь ее от тяжелых мыслей. Не знаю, что случится, если вся ее аура посереет окончательно, но пока мы связаны, выяснять этого не хотелось.