Идти в парк пришлось одному, Эмили оказалась занята по горло – прививала ученикам оспу. Вообще-то, она должна была делать это вместе с коллегой Саргассом. Но как назло, у кого-то их подопечных случился приступ аппендицита, доктор повёз страдальца в город, а на хрупкие плечи мисс Фессенден легла вся остальная школа.

– Не ждите меня, Берти, – велела она, выглянув из-за белой двери, украшенной красной пиявкой Диана Кехта.[5] – Теперь темнеет рано, а я ещё часа три провожусь. Передайте привет Гвиневре.

– Может, мне лучше остаться и вам помочь? – мужественно предложил Веттели, хотя в такой угрожающей близости к медицинскому кабинету чувствовал себя очень неуютно. Вот ведь странность какая: на поле боя его не пугал вид кровавых ран, но белые халаты в сочетании с запахом карболки неизменно вгоняли в дрожь.

Эмили рассмеялась.

– Я, конечно, очень вас ценю, лорд Анстетт, но боюсь, что умение прививать оспу не входит в число ваших многочисленных достоинств. Идите скорее, а то Гвиневра обидится. Вы же её знаете.

… Фея сидела на сове, и как обычно, была слегка недовольна.

– Наконец то! Жду-жду! А ОН, между прочим, ждать не станет! Идём скорее, не то пропустим!

– Кого? Кто не станет ждать? – Веттели опять ничего не понимал.

– Секрет. Но тебе понравится, такое не каждый день увидишь… Пирог? Давай! Ты ведь не станешь возражать, если я стану есть прямо на тебе? Чтобы, понимаешь, не терять время…

Веттели не успел ответить, а фея уже сидела у него на плече и с наслаждением вгрызалась в ведьмино угощение.

– Ыди, – пробормотала она с набитым ртом. – Х пруду… Тише! – она проглотила кусок. – Что ты ломишься, как дикий вепрь сквозь заповедную чащу? Крадись! Ты умеешь красться?

Красться Веттели умел. Уж чем-чем, а этим полезным навыком он за семь лет овладел в совершенстве, даже придирчивая фея была вынуждена это признать. Неслышно ступая по бурой листве – ни одна веточка не хрустнула, ни один сучок не затрещал – он добрался до небольшого пруда, вырытого в дальнем углу парка кем-то из бывших владельцев Гринторпа, не то для своей возлюбленной из народа Гуаррагед Аннон, не то для тритонов, которых он разводил в качестве хобби – на этот счёт среди местных жителей не было единодушия. С тех пор минуло больше пятисот лет, и о рукотворном происхождении водоёма уже ничто не напоминало, он идеально вписался в природный ландшафт этой части парка. Немного топкий берег порос тростником. Вода, веками настаивающаяся на опавших листьях, казалась черной, как крепкий чай. По поверхности её светлыми пятнами плавала выцветшая ряска, со дна торчали живописные коряги, напоминающие маленьких чудовищ. «Есть смысл поискать здесь морёный дуб, – отметил про себя Веттели. – Хорошо бы найти и вырезать для Эмили чёрного зверька. Ей понравится».

– Кстати об Эмили! – «Гвиневра» опять подглядывала в чужие мысли. – Почему ты сегодня один? Где твоя женщина?

– Она прививает ученика оспу, – поспешил объяснить Веттели, пока фея не обиделась.

– Да ты что! С ума сойти! – маленькая наездница подпрыгнула на его плече. – Значит, она у тебя ведьма? Странно, как же я проглядела? И потом, мне казалось, что времена, когда беззаконные ведьмы наводили ужасные моровые поветрия на города и веси, давно миновали! Чем же нашей милой Эмили так не угодили бедные малютки, что она вознамерилась их уморить? – в голосе феи звучал один лишь неподдельный интерес, и ни капли осуждения.

– Нет! – воспротестовал Веттели с жаром. – Ты неправильно поняла. Она не заражает их оспой, а наоборот, делает так, чтобы они никогда ей не заразились. Это называется «прививка».