– Все равно! – женская логика – это нечто непостижимое. – Ты должен уделять семье больше внимания! Когда мы последний раз ходили в ресторан, а?

– Ну, в прошлый мой приезд…

– Это было четыре месяца назад! Четыре! – она выставила четыре пальца, чтобы доходчивее донести до него эту мысль. – Пропадаешь черт знает где, а о жене думать забыл! Волочишься там за девками…

– За какими девками? – взвыл он. – Дорогая, ты что? Где я их возьму, девок этих? То есть… – он спохватился. – Слушай, я ни за кем не волочусь. Как ты это представляешь? У меня в экипаже практически одни мужики!

– А враги? – она сердито скомкала последний кусок фарша в котлету, сняла сковородку с крючка на стене и требовательно ткнула его в пресс.

– Какие враги? – в мозгу промелькнула странная картина: он преподносит букет цветов Ену Пирану. Он поспешно замотал головой, прогоняя ужасное видение. – Ты с ума сошла! Я тебе ни с кем не изменяю, ни со своими, ни с врагами, клянусь! – что за кошмар, кому из ребят сказать – на смех поднимут.

– У тебя дочь растет, а ты даже не знаешь, в каком она классе учится! Ты хоть раз о ней вспомнил в каком-нибудь чертовом бою? – она подталкивала его сковородкой, а он отступал.

– Делать мне нечего больше, в бою о Хеленке думать! – рявкнул он, отпихивая сковородку. – Этак можно и выстрелить не туда!

Хелена, легка на помине, выползла из своей комнаты, лениво жуя жвачку. Что-то в ее облике было не то… Ну да, покрасила челку в розовый цвет, идиотка.

– Па-ап, а ты мне что-нибудь привез?

Он заскрипел зубами. Ну за что его дочь такая дура?

– Нет!

– Да-а, – капризно заныла она, – а вот у Лауры и Милы отцы если куда-то ездиют, то обязательно подарки привозят.

– Боже мой! – он схватился за голову. – Ну о чем ты говоришь? Лаурин отец работает в турагентстве, Милин – шофер на фуре. А я тебе что могу привезти из рейда-то? Скелет шитанн или тушку кетреййи?

Хелена радостно округлила глаза:

– А чё? Привози! Ни у кого нет, а у меня будет. Па-ап, а кто такое кетреййи?

– Кто-то вроде тебя, – плюнул он в сердцах.

И тут же огреб по макушке сковородкой.

– Йозеф, как ты смеешь сравнивать дочь с этими дебилами? – заверещала Марта.

– Они еще и поумнее будут, – буркнул он и едва увернулся от второго удара. – Черт знает что такое! Марта, прекрати и доделай наконец эти чертовы котлеты. Я есть хочу!

– Мусор вынеси! Ты четыре месяца ничего по дому не делал!

– А ты четыре месяца мусор копила, не могла без меня вынести? – вроде и понимал, что надо бы остановиться, но родные и любимые его раздраконили. – Тогда ты такая же дура, как твоя дочь!

Тресь! Искры в глазах. Кто только придумал делать сковородки из чугуна?

– Да чтоб тебе пусто было, Марта! – он вывернул жене руку и отнял оружие, от греха подальше. – С меня хватит! Я ухожу из этого дурдома. Кончатся деньги – может, подобреешь.

Умом он понимал: никогда. Никакие пытки не заставят его жену подобреть. И скорее шитанн станет другом землянину, чем его дочь поумнеет.

Он рывком закинул на плечо свой саквояж и хлопнул входной дверью.

– Йозеф! – завопила Марта с балкона. – Вернись сейчас же!

Он слегка замедлил шаг и поднял голову.

– Куда пошел? Успеешь еще с дружками напьянствоваться! Собаку надо выгулять, ты четыре месяца с собаченькой не гулял!

– Да чтоб она сдохла уже, – проворчал он под нос, резко мотнул головой и быстрее зашагал прочь. К черту!

Только в пражском аэропорту, поймав странный взгляд сотрудника безопасности, он осознал, что до сих пор судорожно сжимает в руке боевой трофей – чугунную сковородку.

Стратосферник из Эфлуттрага прибыл в Генхсх глубокой ночью. Ритм космопорта не стихает по ночам, разноцветье огней не угасает, и лишь темные окна сонной гостиницы выдают время суток. Портье дремала под тусклой настольной лампой; когда Мрланк разбудил женщину и попросил ключ, та пробормотала, что ключ забрали, в номере его ждут, и снова уснула.