– Что-то случилось? – не выдержала она.

– Ты выбросила цветы? – Это был не вопрос, скорее, утверждение, и отвечать на него не понадобилось: щеки Сиенны вспыхнули, глаза виновато забегали.

– Они засохли, – еле слышно проговорила она.

Альн поднялся, подошел к окну, скрестил на груди руки. Несмотря на то, что он стоял к ней спиной, атари продолжала смотреть в пол.

– Я не хотел возвращаться к этой теме, – сухо проговорил О’Рэн. – Мне казалось, мы всё обсудили и приняли решение.

– Альн, я…

– Ты вынуждаешь меня. – Он повернул голову. – Кто дал тебе право вскрывать ячейку?

– Подожди. Позволь мне объяснить…

– Не позволю, – перебил командор. – Выбросить цветы был вправе лишь тот, кто их положил. А ты… не только осквернила память о погибшей, но и проявила неуважение к тому, кому эта память дорога. Хотя если вспомнить, что ты однажды сделала…

Сиенна зажмурилась, ощутив подступающие рыдания: еще чуть-чуть – и она не сможет сдержать их.

– Предупреждаю в последний раз. Если вновь произойдет что-то подобное, нашей дружбе конец. Всё ясно?

– Да, командор, – еле слышно отозвалась она, схватила со стола документы и быстро покинула кабинет. Глотая слёзы, побежала по коридорам к выходу, думая только о том, как бы не попасться кому-нибудь на глаза, и совершенно забыв о своем обещании выпросить бинокуляр.

Сердце её разрывалось от обиды. Глупо и бессмысленно ревновать к мёртвым, но если бы в этот миг она встретила офицера Мэллори, то собственноручно и с удовольствием убила бы её еще раз…

Дэви сразу заметила, что Сиенна чем-то расстроена. Она пришла позже обычного, забыла карточки с буквами и не стала возвращаться за ними. Предупредила, что прогулка будет короткой, и, пока они смотрели тренировочные рукопашные бои и дуэли на кадусах, отрешенно молчала. Когда стемнело, изменилась погода: со стороны пустыни подул сильный прохладный ветер. Он поднял на площадке тучу пыли, Алиса начала кашлять, у неё покраснели глаза, и она снова ретировалась в медблок. Дэви уходить не захотела, и они с Сиенной отправились бесцельно бродить вдоль холмов с подветренной стороны.

– Может, поговорим? – предложила Дэви. – Я же вижу, что у тебя неприятности. Опять поцапалась с тем белобрысым? Не бери в голову, он идиот.

Атари слабо улыбнулась.

– Всё в порядке, – ответила она. – Иногда бывают плохие дни.

– Тебе нужно отвлечься. – Дэви нашла два подходящих камня и уселась на один из них. – Расскажи мне о своих друзьях. Об Инн’Джаил и этой… как её… Мэллори.

Сиенна дернулась, как будто ей ткнули пальцем в открытую рану, и на эмоциях выпалила:

– Мэллори никогда не была моим другом!

– Вот как? – Дэви помолчала, обдумывая её слова. А потом прямо спросила: – За что ты её так ненавидишь?

– Я? – изумилась атари.

– Ну не я же! Каждый раз, когда речь заходит о Мэллори, у тебя меняется голос и выражение лица. Ты не сказала о ней ни одного доброго слова – кроме, пожалуй, того, что она была очень умна. В чем же причина такой нелюбви? В том, что она увела твою лучшую подругу? Или погубила сестру? Или в том, что из-за неё «Безжалостные» стали безымянными нишами на Стене Памяти? Я ничего не упустила? Или, может, есть что-то еще?

Проницательность алиенки насторожила Сиенну. Но переполнявшие её чувства настойчиво требовали выхода, поэтому она перестала сдерживаться. Какая разница, всё равно никто не узнает…

– Да, – со злостью проговорила она, – есть еще кое-что. Не знаю, какая тёмная сила породила это существо, но, даже мёртвая, она продолжает отравлять мою жизнь и отнимать то, что мне дорого. Мужчина, которого я люблю, – атари опустила глаза, – когда-то давно, еще будучи рядовым-первогодком, восхищался офицерами «А-Нон-Тар»… но если Инн была его кумиром как выдающийся воин и лидер, то в офицера Мэллори он был тайно, по-мальчишески влюблен. Разумеется, безответно. Обычно влюбленность проходит, когда юноша меняет эротические фантазии на реальных партнерш, но эта стерва ухитрилась крепко его зацепить. Десять лет её нет на свете, а он продолжает думать о ней и приносить цветы в пустую ячейку. Нет, верность своей первой любви он не хранит и позволяет себе ни к чему не обязывающие связи, но сердце его закрыто наглухо. В него не пробиться. Оно само похоже на склеп.