Ослеплена! Да, эти сволочи вполне способны выколоть глаза Ксанфии и Арсению!

– Как видишь, высокий суд, несмотря на столь тяжкое обвинение, отнесся к тебе в высшей степени снисходительно.

– Да уж, спасибо за заботу! – издевательски хмыкнул Лешка.

Квестор то ли не заметил издевки, то ли не счел нужным ее замечать. Лишь пояснил, ухмыльнувшись:

– Ты будешь казнен на рассвете через отрубление головы. Это хорошая, легкая казнь.

– И быстрая.

– Да – и быстрая. Приговор исполнит Самсон. Здесь же, на тюремном дворе – ведь дело-то тайное.

– Самсон хороший палач. Я даже рад.

Квестор скривил тонкие губы в улыбке:

– Вот видишь, мы все идем тебе навстречу!

– И даже не спрашиваете сообщников!

– А мы их всех знаем.

– Даже так?! – узник удивленно качнул головой. – А позвольте спросить – кто же мои доброхоты?

– Ты спрашиваешь лишнее!

Ну конечно – скажет он, как же! Нет, здесь не Злотос – пакость-то высшего сорта, тут явно кем-то из вельмож пахнет! И кому же он, Лешка, успел насолить? Интересно… Главное, и обвинение-то какое-то расплывчатое – заговор против императорской власти. А конкретнее?

– Могу я спросить еще, уважаемый господин квестор?

– Спроси, так и быть. Да на том и закончим! – Вельможе явно понравилось показное Лешкино почтение. Впрочем, ничего иного квестор и не ожидал – надо сказать, местное чиновничество очень уж любило лизать задницу любому начальству, в этом смысле мало чем отличаясь от чиновничества российского. Любили, любили… Встретить начальничка хлебом-солью, угодливой улыбкой, поклонами, разносолами, а будет возможность – и банькой с девочками (или с мальчиками, это уж смотря по запросам). И ловить, ловить вельможные взгляды, ловить внимательно, ища в них любой намек на одобрение, и, замирая сердцем, испытывать в груди томление, сродни любовному – а вдруг да понравится начальству прием? Нет, не может не понравиться – ведь вон как все! Стоят, улыбаются, преданно высокого визитера глазами жрут – ах, поругай, поругай нас, сирых, так! Так! Уж если и заругается сановный гость, голосок свой чиновный повысит – так ведь есть за что ругать, уж как не быть-то? А ежели утихомирится, главой кивнет милостиво – вот тут-то и праздник на душе настанет, уж такой праздник, такой – одним взглядом начальства взлелеянный – что и, казалось бы, нету счастливее дня!

Вот так все себя вели – в Византии – тогда, в России – сейчас, да и вообще – в любой чиновной системе, в которой суть одна, простая, самому глупому идиоту в пониманьи доступная: я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак. Оба мы начальники – уважаемые люди!

И даже на смертном одре стремились начальнику угодить! Вот как сейчас Лешка.

Поклонился, сделал несколько шагов вперед… так, чуть заметных. Спросил тихонечко, с неким таким нарочитым ужасом:

– Что же, выходит, я на самого базилевса зло умыслил?!

– На будущего базилевса, наследника – морейского деспота Константина! – с благостной усмешкою пояснил визитер.

Ах, вот оно что! Лешка закусил губу – да-да, вот это расследование он и вел… Так вот оно как вышло! Нет, тут не Злотос… Вернее – не только он.

Константин Палеолог Драгаш, морейский деспот, провозглашенный официальным наследником недавно преставившегося императора Иоанна. И еще пока не вступивший в должность. Ладно…

– Ну, за сим закончим.

Квестор поднял голову – видать, хотел позвать тюремщика.

Нет! Не должен он сейчас кричать, не должен! По-тихому надо, по-тихому – Алексей для себя уже все во время беседы решил, теперь действовать – он же все-таки не ромей, и не российский чиновник – лизать начальству зад не приучен. А квестор-то наверняка по-другому думает! Ну-ну…