– Поздравляю, капитан Луазон. Рад также сообщить, ваш вклад в нашу общую победу достойно оценен Советским правительством и лично Верховным главнокомандующим товарищем Сталиным. Вам присвоено звание Героя Советского Союза. Орден Ленина и звезду Героя вручу вам лично. Послезавтра. В ратуше.
– Для меня это большая честь, господин генерал, – сказал барон, не отрывая глаз от улыбнувшейся ему Джан.
Демидов поджал губы. Правая щека генерала мелко дрогнула.
Инин вновь сверкнул очками, оглянулся и сказал намеренно громко.
– А я слышал, что сегодня здесь будет сам Яхонтов. Верно, товарищ генерал?
– Сталинский бас? Не может быть! – удивился француз.
– Я его пригласил, по просьбе Джан, – сдержанно сказал Демидов.
– О! У Джан чудесный голос, – затараторил барон, окинув взглядом ее неброское, но со вкусом подобранное платье и шаль. – И вкус… исключительный…
Джан улыбнулась.
– Перестаньте, Бертран… Вы меня смущаете…
Но де Луазон не унимался, не в силах совладать с темпераментом
– О, я уверен, такая прелестная девушка достойна выступления в парижской Олимпии… Я так и представляю… Громадные афиши… Имя в сиянии огней… Кстати, у вас очень странное для России имя… Джан…
– В общем-то, папа назвал меня Жанной… А Джан… Поэт один придумал… для рифмы… Приклеилось…
Инин качнул головой.
– Неплохой поэт, судя по всему…
– Очень хороший, – грустно улыбнулась Джан.
– Имя вам удивительно подходит… – воскликнул барон де Луазон. И тут же вскинул обе руки, как дирижер, начинающий концерт, – Я хотел бы выпить за вас, прелестная Джан!
Демидов хотел что-то сказать быстро и резко, но барон предупредил его замечание.
– Вы позволите, мой генерал?
И генерал только вздохнул.
– Отчего же нет? Выпьем за победу, за Джан, за всех нас, товарищи…
Луазон прищелкнул пальцами, подав знак буфетчику, а тот уже держал наготове бокалы с искристым вином…
Барон поднял бокал…
Зазвенел хрусталь. Генерал, Инин, Джан – все дружно выпили и улыбнулись друг другу.
Луазон скривился после первого же глотка.
– Как вы можете пить эту кислятину! – и закричал буфетчику, – Казимир, тащи шампанское! Я знаю, подлец, у тебя есть. Под прилавком.
Буфетчик укоризненно покачал головой, но через секунду… Выстрелила в потолок пробка, в сверкающих бокалах вспенилось игристое.
– Трофейное… Вдова Клико… Для особого случая берег, товарищ барон, – кричал Казимир барону.
– Мерси, мой друг! Сегодня такой случай!
Бертран протягивал бокалы Демидову, Джан, Инину. Девушка всплеснула тонкими руками.
– Ах, Бертран, какой же вы смешной…
– Я смешной… Но почему?
Инин басил, оттесняя плотным телом француза подальше от заметно мрачневшего Демидова. И одновременно старался вежливо не повернуться к командующему профилем.
– Смешной, смешной. Джан, скажу вам по секрету – барон таскает на рынок свои голландские рубашки. Скоро дело дойдет и до панталон.
– Лучше я останусь без панталон, чем мы в такой день – без шампанского!
И вновь задорный, искренний смех…
Джан смахнула кулачком влагу с глаз, лукаво улыбаясь, и неожиданно…
…вздрогнула. Словно электрический разряд пронизал ее. Она повернула голову, и в простенке, на галерее увидела – Конина…
Бокал с шампанским упал из ее рук…
Демидов обнял Джан за плечи, заглянул в бледное лицо
– Джан, что с тобой?
– Нет… ничего… голова… закружилась… душно… прости…
Джан выпрямилась, поправила на плечах шаль, отстранилась от Демидова.
Она обернулась и посмотрела вновь туда, где только что увидела Конина. Но там мирно беседовал с седовласым литовцем, вручавшим генералу ключи от города, смуглый горбоносый майор.
Глава восьмая
Вильно. 1944 год, август
Конин шел по галерее – двери на балкон были широко раскрыты, из зала доносился мерный, как рокот моря, шум голосов.