Дома я оказываюсь спустя полчаса. Сразу иду в свою комнату. Переодеваюсь и захожу в ванную. Наклоняюсь к раковине и, поставив руки по обе стороны от нее, впиваюсь взглядом в свое отражение в зеркале. Умываю лицо. Руки. Шею.

Меня душат эмоции. Захлестывают с головой. Уже какой день я не могу прийти в себя. Не могу успокоиться. Мало того, что приехал Руслан, которого я после произошедшего, естественно, видеть не желаю, так к еще и Сулейман целый день преследовал. Ходил за мной по пятам. Я старалась держаться от него подальше, но он то и дело появлялся на моем пути. Более того, когда я вышла из университета, услышала позади его слова.

«Альмира, хочешь, подвезу тебя до дома? – спросил он тогда едким голосом, от которого меня едва не вывернуло наизнанку.

Гадкий человек, устроивший мне западню. Он стоял позади меня и смеялся. Глумился надо мной. Ему было мало того, что он сделал. Решил пойти ва-банк, потому что считает себя неприкосновенным. Свободным делать все, что пожелает.

Внезапно в сознание внедряется голос матери, а следом раздается стук в дверь.

– Альмира? Я зайду к тебе?

– Заходи, – нехотя отзываюсь. – Я сейчас.

Тяжело вздохнув, вытираю мокрое лицо полотенцем и, еще раз взглянув на себя, выхожу из ванной.

– Все нормально? – с ходу спрашивает она, присаживаясь на кровать. – Ты бледная.

– Я в порядке, – отвечаю максимально спокойным тоном, хотя в душе поднимается буря.

После нашего последнего, крайне неприятного диалога мы практически не разговаривали. Я не ожидала от мамы подобных слов. Хотя и знала, что значит для нее репутация нашей семьи. Она важнее всего. Даже важнее принципов.

– Я хотела сказать, что погорячилась, – вдруг начинает она, и мои брови ползут вверх. Надо же… Так не похоже на нее. – Не стоило так давить на тебя, когда ты под утро вернулась.

– Я хотела позвонить, но, как ты и сказала, было уже поздно.

– Подожди. Дай мне сказать. Мы ведь вырастили тебя правильно. Ты знаешь, как вести себя в обществе. Верно? Ты у меня умная девочка и понимаешь, что честь семьи должна оставаться безупречной. При любых обстоятельствах. Чтобы никто из конкурентов отца и брата не смог к нам приблизиться. К тому же ты видела моих подруг из высших слоев общества. Они не приемлют гулянок посреди ночи. Их дети подают большие надежды. Каждый ведет себя подобающим образом.

Я заторможенно киваю.

– Понимаю.

– Поэтому я уверена, что ты бы не стала позорить нас, – деловито заключает мама. – Мы сделали все для того, чтобы ты нас не подвела. Образование. Поездки за границу. Воспитание. Любые твои желания исполняли. Не так ли?

– Все так.

Спорить с ней желания нет. Исключений из правил она не признает. К сожалению или к счастью, у меня уже совсем другие взгляды на жизнь.

– Однако в последние дни ты выглядишь изможденной. Я тебя совсем не узнаю. Нервничаешь из-за скорой защиты диплома?

– Да, возможно. – Я сглатываю.

– Тогда пойдем на кухню? – предлагает она. – Повар приготовил изумительно вкусную рыбу. Поешь немного. Затем снова за учебу сядешь.

– Мам, я… – Я мнусь, но, глядя в ее полные недоверия глаза, вскоре сдаюсь.

Если не пойду, вызову еще больше подозрений.

– Конечно, – натягиваю на лицо улыбку. – Уже иду…

Есть я откровенно не хочу. Как, впрочем, и вчера. Только в этот раз мать стоит надо мной и в буквальном смысле заставляет поднимать вилку и засовывать ее в рот.

На душе становится еще хуже. Однако спорить с ней я не решаюсь. Как и отказываться от предложенной еды. Вижу, что мама на взводе. Лучше не рисковать.

До позднего вечера я провожу время в своей комнате. Стараюсь максимально собраться с мыслями и погрузиться в материал, необходимый для дальнейшего изучения тем по юриспруденции. Но если честно, получается плохо. Буквы перед глазами плывут. Ничего не запоминается.