– Какая трагедия! – воскликнул он, стоило Кадреску упомянуть имя Нины Митиной. – Такая талантливая девочка – просто настоящая звезда! Я чувствовал, что у нее большое будущее, и вот… Да-а, человек предполагает, а бог…

– Давайте не будем впутывать высшие силы, – поморщился Леонид: убежденный атеист, он свято верил в торжество науки. – Что вы можете пояснить по поводу последнего материала вашей сотрудницы?

– Вы про врачебные ошибки? Признаться, я отговаривал Ниночку от этой затеи: видите ли, наша газета, как бы это сказать, чтиво развлекательное, а тут – такие серьезные темы! Вот если бы она какое-нибудь громкое убийство вскрыла… Вы же понимаете, что доказать врачебную ошибку трудно, врачи друг за друга горой… Корпоративная этика, будь она неладна!

– Ну, написали бы опровержение – подумаешь! – пожал плечами Кадреску. – Полагаю, оно было бы не первым и не последним?

– Вы, конечно, считаете «Правду жизни» несерьезным изданием, но это не значит, что мы печатаем ничем не подкрепленные гипотезы, – покачал головой Карапетянц. – Потому-то я и предупредил Нину, что не выпущу ее серию статей до тех пор, пока она не соберет достаточно доказательств.

– Собрала?

– А статьи вышли? – вопросом на вопрос ответил редактор.

– Понятия не имею, я не поклонник вашей газеты.

– Заметно! Так вот, к вашему сведению, ни одна статья не выходила. Правда, в последний раз, когда мы виделись, Нина упоминала, что готова представить мне достаточно оснований для того, чтобы я дал добро.

– А вы знаете, где Нина могла хранить свои записи?

– В своем ноуте, разумеется. А он, полагаю, у нее дома.

– Понятно. Что ж, спасибо… Один вопрос: откуда у Нины интерес к медицинской теме?

– Кажется, ее мать была связана с медициной.

– Какого профиля?

– Простите, не интересовался. Нина, по-моему, даже поступила в медицинский университет, но потом что-то не заладилось… Короче, она ушла и решила стать журналисткой. По конкурсу не прошла, кто-то посоветовал ей поработать и набраться опыта, а потом попробовать еще раз. Нина пришла к нам курьером, но через полгода показала мне очень даже приличную статью, и я согласился вставить ее в очередной выпуск. С тех пор она стала писать – сначала внештатно, а позже мы нашли для нее ставку. В будущем году она намеревалась снова поступать, и один мой знакомый, акула пера, обещал дать ей лестную характеристику… Не сложилось, выходит?

– О чем мечтаешь?

Голос Андрея вывел меня из состояния задумчивости.

– Да так, о разном… Главным образом о моей анестезистке.

– Это о той, которая пациентку угробила?

– Зачем ты так? – упрекнула я. – Еще ничего не выяснено!

– Думаю, вы напрасно ищете черную кошку в темной комнате: что из того, что она отрицает… отрицала свою причастность? Это нормально, что человек пытается обелить себя. С кем не случается? Даже в моей клинике анестезисток не хватает – одна на две-три операционные. Текучка у них, ведь зарплата маленькая, а требований больше, чем в государственных больницах. Я работаю только с двумя анестезиологами, а они, в свою очередь, предпочитают двух анестезисток – тех, кому полностью доверяют. Одна карты отлично оформляет, у нее каллиграфический почерк, а вторая лучше справляется в операционной – прямо электровеник! Первая, что помоложе, иногда подтормаживает – может, к примеру, атропин с прозерином перепутать, так как коробки рядом лежат… А вторая обычно ходит за препаратами крови и совмещает ее, хотя я бы на месте анестезиолога такого не позволял.

– Кира никогда не допускала ошибок! Может, это связано с ее сыном?

– Наркоманом?

– Сегодня я имела неприятный разговор с Охлопковой. Она говорит, что обнаружила перерасход наркоты.