– Не смотри! – весело воскликнула Лорка скорее для приличия и начала раздеваться. Бродяга послушно отвернулся, однако нагло разглядывал её в зеркальной входной двери. Девушка заметила это, показала язык и скользнула под одеяло. Валера не заставил себя ждать… Лаура дотянулась, щёлкнула выключателем, и купе погрузилось в лёгкий полумрак. Месяц щедро лил свой романтичный свет, успокаивающе стучали колёса… Лора закрыла глаза, неизвестные ей прежде ощущения заполнили всё её существо, и она потеряла ощущение времени…

…Ночь подходила к концу. Лаура лежала, вспоминала прошедшие сутки: «Действительно, как можно рассказать такое, да ещё двух словах», – подумалось ей. Только сейчас Лорка поняла, что Жанет имела в виду, когда сказала: «Валера с блеском выходит из критических ситуаций, которые никогда бы не возникли, если бы он лично об этом не побеспокоился». А тот безмятежно спал глубоким и спокойным сном человека, который искренне верит, что ничего плохого с ним случиться не может. Просто по определению. Скорый поезд мчался, возвращая влюблённых и счастливых ребят в Минск. Город, который запомнится им на всю жизнь. Не потому что он самый красивый или самый лучший, но потому, что юность, шальная и беспечная, прошла в нём.

Nitinur in vetitum semper, cupimusque negata

(Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного).

Овидий. «Любовные элегии»

Занятия по терапии проходили в новенькой, девятой по счёту больнице Минска, за которой сразу закрепилось простое народное имя «девятка». Местные власти ужасно гордились ею и регулярно водили туда иностранные делегации. При этом считали своим священным долгом заметить: «Между прочим, это у нас всё бесплатно!» Пока один из гостей заморских не сказал слегка поморщившись: «Ну… у нас такие больницы тоже бесплатные». Однако на студентов, до сих пор видавших только старые, по сто раз отремонтированные больницы, она произвела впечатление не меньшее, чем стеклянные бусы на австралийских папуасов. Шёл обход, Боровая Нина Борисовна – преподавательница терапии, представляла новых больных, а Бродяга стоял и думал о том, что сегодня у него свободный вечер, денег нет и до зарплаты восемь дней. Стипендии он не получал. «Ладно, что-нибудь придумаем», – решил Валера. Ничем не обоснованный оптимизм сильно облегчал жизнь и, самое главное, каким-то чудесным образом менял действительность. Погружённый в сугубо личные проблемы, парень не замечал ни просторных палат, ни картин никому не известных художников на стенах светлых коридоров. Просто скучал и ждал вечера…

– Послушайте! Нет, вы только послушайте, какие бесподобные хрипы, какая замечательная крепитация! Типичное двустороннее воспаление лёгких, точно как в учебнике, – восхищённо воскликнула Нина Борисовна. (Крепитация (crepitation) – звук, напоминающий треск, хорошо прослушиваемый в легких с помощью стетоскопа. Этот звук возникает либо в дыхательных путях и альвеолах во время их раскрытия при вдохе, либо в результате прохождения воздушных пузырьков через жидкость. В здоровых легких такие звуки обычно не прослушиваются.) Отличный врач и наставник, Боровая добросовестно и щедро передавала свои обширные знания и богатый клинический опыт студентам. У неё был единственный, однако существенный недостаток: когда Бог делил чувство юмора, в очереди она стояла последней, поэтому шуток не понимала вообще. Они её пугали и повергали в уныние. Положение усугублялось повышенным чувством ответственности за всё, что происходит в зоне её жизнедеятельности. Валера таких людей не любил и не жаловал. Но преподавательница была добрым и порядочным человеком. И он, скрипнув зубом, простил ей врождённый дефект, как прощают заике или горбатому то, что от них совершенно не зависит. В конце концов, она же не виновата, что такая уродилась. «И главное, помогает больным людям, – решил Валерка. – А я уж как-нибудь потерплю… Скукотища-то…»