– Как всегда. В следующий раз не пались фотками в сети – смеется Данька, наверняка увидевший мой пост в соцсетях с фоткой на вокзале, который я выложила, когда приехала.

– Эй, – слегка толкаю его в грудь. – На перрон-то я только что пришла.

– Принято, – Данька подхватывает сумку и, приобняв меня за плечи, ведёт к выходу. – Как вкусно пахнет, – тянет он.

– Ты про запах поездов? Мне тоже нравится. В этом есть что-то романтичное.

– Нет, я про тебя, – говорит он, уткнувшись носом в мои волосы и глубоко вдыхая.

– А, – довольно протянула я, – новые духи. Я охотилась за ними несколько месяцев.

– Они что, убегали? – усмехнулся брат.

– Да ладно тебе. Я про скидку. Духи очень дорогие, но мне они очень нравятся.

– Ох уж эти женщины. Но ты снова не угадала. Я про пирог. – он снова наклоняется и вдыхает запах её волос. – Капустный пирог, мой любимый.

– А, вот ты о чём, – улыбаюсь я. Данька любит капустный пирог.

– Надеюсь, целый?

– А то, лежит, завернутый в полотенце, и ждет тебя.

– И что, даже Соня на него не покусилась?

– Не-а. Она на работе.

– А ты чего дома болтаешься?

– Я сегодня свободна, – постаралась ответить так, чтобы не соврать, но и не говорить правду.

– А завтра? – прищуривается Данька.

Я качнула головой.

– И завтра тоже.

– А послезавтра? – Данька подхватывает сумку, и мы направляемся к метро.

– Проводить тебя до дома я смогу, – ответила я, и больше Даня ничего не спрашивал. Мы спустились в шумную подземку, влились в поток людей и плавно двигались в сторону метро. Люди вокруг хаотично двигались, и нам приходилось то разбредаться, то снова идти рядом, а потом мы вошли в вагон, где из-за шума было невозможно разговаривать. Это меня радовало. Тяжёлый разговор откладывался на потом, а дома нас ждал пирог, и Соня вот-вот должна была приехать.

Нет, я не боялась реакции Даньки на мое эмоциональное увольнение. Я не хотела портить встречу его ворчанием о том, что Москва – трудный город и лучше вернуться домой. Я обязательно расскажу ему, но как можно позже. В подходящий момент.

– О чём задумалась? – брат щелкает меня по носу, когда поезд останавливается на одной из станций.

– Да так, о разном, – уклончиво ответила я, хотя на самом деле мои мысли сводились к одному. Мне нужно срочно найти новую работу.

– Никак влюбилась?

– Что? Я?

Он ничего не ответил, только рассмеялся над моей реакцией, и мы больше не разговаривали, пока не приехали домой.

– Как плацкарт? – спросила я, поднимаясь по ступенькам метро.

– Как и всегда: шумно, душно, ночью кто-то шуршал пакетами.

– Голодный, видимо, был.

– Видимо, – раздражённо ответил Данька, которому не удалось выспаться.

– Ничего, сегодня ночью выспишься.

– На твоем суперузком кресле, из которого пружины торчат?

– Я наматрасник купила, специально для тебя.

– А, ну, это в корне меняет дело, – закатил глаза брат, – пружины не будут так сильно давить на бока.

– Эй, – я толкнула его в бок. – С каких это пор ты стал таким привередой?

– Я всегда таким был, – гордо заявил он.

Дома нас встретил аромат жареной курицы и Соня в фартуке поверх офисного платья.

– Привет, как доехал?

– Нормально. Ты что, научилась готовить? – он оглядел Соню с ног до головы.

– Вообще-то я всегда умела, – фыркнула Соня и удалилась на кухню.

Даня и Соня практически каждую встречу ссорились друг с другом, и приезд брата превращался в бесконечную перепалку этих двоих, а не в дружескую посиделку. В какой-то момент мне начало казаться, что эти двое нравятся друг другу. Даньке точно нравится Соня. Я часто ловила его на том, что он тайком разглядывает ее, скользит взглядом по фигуре, задерживаясь на особо пикантных местах. Но Соня занята, поэтому Данька деликатно держался в стороне. У него была девушка, но потом они расстались, и вот уже два года мой брат ходит одиноким бобылём, смотрит на Соню с тоской, а подшучивает над ней ещё язвительнее.