– Думаете, это из-за правонарушителей? – обратился к ней тонкий голос незнакомого парня. Незнакомого только формально, потому что все они, так или иначе, были почти круглосуточными поселенцами одного многоквартирного дома во главе майора: вместе отправлялись на опасные задания и ломали головы над расследованиями, строили планы и отмечали дни рождения, знакомились и создавали семьи. Суета сбивала её с ровной дорожки мыслей, грозилась затянуть в пучину переполоха. Толчея скрывала истинную суть дела не меньше, чем лёгкий дым за спиной майора, цепляющегося зорким взглядом за лица подчинённых.

В мгновение неподвижная статуя Гвен превратилась в стремительную фигуру. Она решительно повернулась к движению спиной. Ступня правой ноги на шине заднего колеса, рывок в сторону и вверх, левая нога на железной лестнице, вделанной в металл, хват руки на перекладине. Она взобралась прямо на крышу джипа, оборудованную под балкон с бортиками для снайперов, приземлилась на корточки, оторвала ладони от покрытия, перенесла вес на ноги и плавно выпрямилась. Взгляд майора перенёсся на фигуру, возникшую поверх хаоса, и нашёл то, что искал.

Девушку могли увидеть все, но большая часть коллег погрузилась в озабоченное недоумение и беспокойное замешательство и не собиралась выплывать из безрезультатного решения дилеммы. В сжатых губах и цепких взглядах приближённых руководителя читалось лишь молчаливое осуждение выходки. В эту секунду знать причину вызова было для неё куда важнее их мнения, но уже через пару секунд под сердцем разожглось желание забыть увиденное. Земля: крепкая, каменистая, непробиваемая под подошвой их ботинок тут, там разверзлась обрывом в немом крике. Ничего не вырывалось из её пасти: ни звуков ада, ни рёва подземных существ, ни стонов раненой души. Совсем ничего, и это пугало. Только горячий пар тянулся из ямы, хватаясь за воздух, проникая, переплетаясь с атомами водорода.

– Да, это они, – внимание всех близстоящих, как по команде обратилось к ней.

Когда-то озвучивший вопрос тонкий голос тоже оборвал речь. Парень, которому предназначался ответ, обернулся к ней и долго гадал, что именно она имела ввиду, перебирая в воспоминаниях, какая из десятка бесполезных реплик, произнесённых им за последние пятнадцать минут, отводилась ей. Озарение залило его лицо, вылилось через большие глаза и широко распахнутый рот.

– Колдуны!!! – завопил он.

Майор знал: она только что объявила всем то, что не решался озвучить он сам.

***

В театре порядок событий неизменен десятилетиями. Зал погружается в кромешную тьму, прожектор опускает столп света на сцену, выхватывается из объятий сумрака то одно действующее лицо, то другое. Гвен показалось, она сама стала непроизвольным участником подобного спектакля. Сценарий под режиссурой судьбы, которая не соизволила рассказать действующим лицам о поворотах сюжета. Будущее – невидимое, как и часть сцены, погружённая во тьму.

Оцепленный взрыв – умело собранная конструкция, результат пересечения линий сотен персонажей, чьи решения, в том числе и бездействие, в конечном счете, привели к тому, что они имеют сейчас. Их машины, и оружие, и даже привилегии – дешёвый инвентарь, а они сами вдруг оказались на сцене – толпа зрителей с редким вкраплением актёров: никто не знал, кто есть кто. В скоплении невидимый прожектор выхватывал артистов на главной роли, и внимание всей толпы обращалось к ним. К их репликам, как к намёкам на решение великой загадки. Сначала майор, затем Гвен, а теперь вдруг нечто за её спиной.

Впервые с того момента, как девушка на крыше джипа отобрала у майора внимание десятка глаз – к месту происшествия он стоял ближе, но она находилась выше и видела всё, что безуспешно пытались скрыть – над местом инцидента стало тихо. Так тихо, что слышно было слияние безмолвия земли с безмолвием людским – её коллегам от удивления впервые не нашлось, что сказать.