– Помочь? – она дёрнулась. И снова дёрнулась, когда летящая в парня балка не достигла своей цели, как будто он был неприкасаем. Дёрнулась, чтобы по привычке выхватить пистолет, но ветер мешал: он, то пытался сорвать чужую одежду, то тянулся убить брошенным обломком, то оберегал от пули колоссальной скоростью порывов. Ветер вился вокруг него, как неугомонная собака вокруг хозяина. Не мог решить, то ли сравнять двухметровую фигуру с землёй, то ли защитить от дула оружия.

У него была белая кожа, глаза – чёрные дыры – под цвет волос и куртка под толстым слоем пыли, но после столкновения со стеной она сама вряд ли выглядела менее измотанно.

– Есть кое-что получше. Например, – он кивнул вбок. – Спасение твоих близких. Ты и сама это можешь, тебе никакая помощь не нужна. Только подержать меня за руку, а потом оставшуюся жизнь держать рот на замке. Не распространяться о моей внешности, конечно. В остальных случаях говорить можно.

Он опустился на корточки и протянул ладонь.

– Зачем? Это ты создал шторм. Вы не помогаете людям, – очевидное превосходство над ситуацией отражалось в ровной осанке и перманентном спокойствии. За годы работы патрульной Гвен научилась выделять людей, стоящих во главе происходящего.

– Всего лишь рукопожатие. Для меня это большое усилие, но для тебя ничего, только пара секунд. А если поймёшь, как пользоваться, это «ничего» превратится во что-то очень большое. Живая семья? Это только начало. Ты больше не будешь никчёмным солдатом перед лицом стихии. Правда, если мозгов хватит, но последнее – это уже не мои проблемы.

Она знала, что это не просто жест доброй воли. Видела в его глазах, похожих на две линзы микроскопа, направленные в черноту космоса, что последствия её поступка будут такими же тотальными, как размеры этого самого космоса, но сейчас они казались такими же неизвестными и такими же далёкими, как глубины вселенной.

Она сделала единственный верный выбор. И ничего не почувствовала, когда рука вместо прощания поставила её на ноги и исчезла. Наконец, воспользовалась самоубеждением и всей силой своего организма, о которой не подозревал даже уставший мозг, и добралась до цели. Ноги сестры придавило плитой. Двое мужчин, на деле щуплый подросток и пожилой старик, не могли с ней справиться.

– Гвен! – с воздухом из лёгких вышел кашель, вздох облегчения, звуки радости. Она видела в розоватых глазах сестры собственное отражение. Надежда исказила его и превратила в облик героини. Героини, только что навсегда обрёкшей их свободное будущее на унылое существование беглых преступников в случае раскрытия её договора. Пожатие руки – ключ к спасению или билет в ад?

***

Вытащить ноги не получалось. Острые осколки впились в голени, порвали гольфы и на белом мраморе кожи растекались алые пятна. Обычно снежно белые брови и волосы теперь посерели из-за кирпичной крошки. Рукопожатие колдуна не помогало. Пока она понимала только то, что заключила непонятную сделку с представителем ненавистных ей выродков. Отчаяние переворачивало все взгляды с ног на голову и уничтожало принципы. Против него даже её ледяная идилличность расходилась в трещинах. И именно им колдун воспользовался, чтобы извлечь от её расплывающегося по стене тела пользу.

– Думала, из тебя только колдун паршивый, а ты ещё и солдат ужасный. Предательство перечеркнуло все твои умения и достижения.

Ей показалось, что все силы из её хранилища ушли на поднимание плиты мышцами спины. Когда она попробовала колдовать – сосредоточила все мысли на цели – желания обрели материальную оболочку, но она была не сильнее младенца, и Гвен вымоталась вдвойне, обращая свои мысли в это подобие духа, которым пользовались колдуны, а потом вызволяя сестру. Последним на что она собиралась растрачивать свои запасы энергии, было выяснение отношений с Милдред и приведение аргументов в пользу того, что она не враг.