– Работали по очереди. Диоскуры вообще демонстрировали завидную взаимозаменяемость…

– Ребята, можно не грузить? Доспехи тяжелые, а еще вы о Диоскурах. Лошадей хоть пожалейте – как им сносить всё это…

– То ты на месте леса, то ратуешь за лошадей – сплошной день забот у тебя. Но вообще – ты конкретно за свою кобылу говори. Я о том внушительном брюхе, которое ей приходится перевозить вместе с доспехами…

– Тяжелая кавалерия не должна быть легкой. Заблудимся, или в плен к сарацинам попадем – помогут внутренние резервы!

– Не надо сгущать краски – и так темнеет на глазах. Хотя, по-моему, кони уже учуяли запах трапезы…

– А я учуял женский голос, или мне мерещится?

Ветер развеивал сомнения: «…опять он глаза закрыл, нет – вы только посмотрите! Ему с собой интереснее! А я тут, дура скучная, его разговором устаю! Ты случаем страусом не был в прошлой жизни? Не слышит! Как красиво не слышит! Ушел в высокое…»

– А вот и опушка! Значит, деревня где-то близко…

– Вон она. На главной площади – постоялый двор с трактиром, или мне глазам своим не верить?

– Всё так. А в трактире наш ужин. Кто сядет за стол последним – платит за всех!..

Суета на постоялом дворе образовалась невиданная – ленивый и тот прибежал посмотреть, как наперегонки спешиваются и разоблачаются, а под приветственный скрип входных дверей и тщетные увещевания высокого темнокожего охранника – вваливаются в трактир разгоряченные рыцари, уж больно каждый не хотел стать последним. И шоу продолжалось: уставшие рыцари выбрали стол, а любопытные обитатели деревни прилепились к окнам.

– Вина! Немедленно! И сыра!..

– А знаете восьмое чудо света? Вернувшись из похода, собраться за столом с друзьями и вспоминать под терпкое вино – как это было, как могло случиться…

– Давайте позже о чудесном. Я тут подумал: сколько ж крови выпили у нас супруги?

– Море! Я удивляюсь, что еще осталась кровь, которую мы можем проливать в походе.

– И ходят по пятам с претензиями – мол, мы не те, за кого их выдавали…

– Зато они не изменились: как раньше пили нашу кровь, так и сейчас.

– Вот и хозяйка! Неси уж сразу и второй кувшин. Давайте – за победу!

– Отличное вино!

– Но после нас его здесь не должно остаться.

– Не лопни. Лучше мне скажи, зачем придумали походы и сраженья?

– Чтобы от жен мы отдыхали.

Под смех вино не то, что уходило, – убегало: один кувшин сменить другой спешил, не дав ни шанса образумиться.

– Ну а театр? Чтобы семейные скандалы зря не пропадали?

– И как это мы столько тысячелетий вместе…

– Чтоб не скучать и размножаться. В раю Адаму стало скучно, и Бог решил развеселить его…

– Развеселил.

– Пути господни не для обсуждений. Хочу увидеть дно в кувшине. С нами Создатель. За победу!

– А знаете, я слышал – много лет назад женщины были скромны и немногословны. И почитали мужа чуть ли не за божество…

– То были люди или птицы? И на какой звезде это происходило – я пропустил?

– …жена, проснувшись с первыми лучами солнца, молилась, чтобы утренний сон мужа придал бы ему силы на предстоящий день…

– Он бредит.

– Или мечтает. Точно не спит: иначе бы храпел. Есть тост. Давайте выпьем за свободу. За то, чтобы никто и никогда ее у нас не отобрал.

– Давайте. За свободу! Стоя!

Прилипшие к окнам хоть и не стояли за свободу, зато видели то, что не замечали рыцари: к их столу неотвратимо приближалась местная уборщица – в приглядном фартуке с растрепанными волосами. Тост за свободу сделал ее лицо гораздо более ожесточенным, взгляд – угрожающим, движение – ускоренным. Допив вино, ее наконец-то замечает первый рыцарь и замирает на полуслове. Следом дар речи пропадает у второго. Третий же рыцарь, сидевший к ней спиной, запел протяжно рыцарскую застольную и был немало удивлен тем, что друзья не подхватили песню.