Кивнув, словно что-то раздумал, Дьяус молча передал Птенца Наседкам и вновь поднял взгляд на меня.

– Так вот, значит, как ты собрался возрождать мир.

– У каждого из наследников есть свой дар, способный помочь его стране выжить и преодолеть трудности, – объяснил я. – Я не успел это объяснить. Похоже, дар Птенца – излечивать чуму. А возможно, и все болезни.

– Наконец-то твои слова начали обретать смысл, – надменно усмехнулся Дьяус.

– Я хочу вам помочь. И только. Я был рождён для этого.

Дьяус вскинул подбородок. Мимолётно посмотрев на Птенца, он вновь обратил свой взор на меня.

– Воины, освободите друзей Проводника. И выделите им покои на каждого. Сторож, подозрения в твоей болезни сняты. Теперь же расскажи Проводнику всё, что знаешь о чуме.

– Непременно, Калатрея Дьяус, – поклонился тот, когда воины его отпустили.

– А ты, Проводник, – посмотрел на меня Дьяус сверху вниз, – поможешь нам излечить чуму на Островах Уса. Тогда, возможно, поговорим и о твоей миссии.

Я лишь кивнул. Надеюсь, это сошло за безропотное согласие, ведь после всего случившегося благодарить Дьяуса не особо хотелось.

– Спящая будет гордиться нами, – гордо улыбнулся Дьяус.

– За всё время наших путешествий я ещё никогда не чувствовал себя таким униженным, – пробурчал себе под нос Захария. – Они бросили нас в эту дыру и заперли там, как…

– Ну хотя бы не принесли в жертву, – повела плечом Мира. – Со мной такое было. Хотя, признаться, это место ощущалось гораздо хуже…

– Не знаю, сколько мы пробыли внутри, но ощущалось как вечность! – возмутилась Гили, взмахивая руками.

Друзей вывели ко мне такими, будто они действительно провели в темнице годы: взъерошенных, грязных, в пыльной одежде и с глазами, суженными от света Игниса и полными растерянности. За мной вопросительным знаком изогнулся Муракара.

– Простите, – выдохнул я, распахивая руки для объятий. – Я сам не знал, что так получится.

– Не знал он… – усмехнулся Захария.

– Дурачок, – выдохнула Мира и кинулась ко мне в руки.

Её запах, её тепло, её свобода – эти ощущения никогда не смогут надоесть мне. За ней потянулись и Гили, и даже Захария, который скорее просто коснулся руками меня и Гили.

– Ваша дружба прекрасна, – проговорил вдруг Муракара, и мы расцепились, оборачиваясь к нему. – Хотел бы я иметь таких друзей.

Его лицо исказила печальная улыбка. Не успел я придумать, что ответить, как тот вздохнул и произнёс:

– Я благодарю тебя, Проводник, за решимость. – Он выглядел слегка пафосно, точно легионер перед гордым командиром отряда. – Если бы не ты, я бы сгнил на Агасе, как те, за кем я присматриваю. Я у тебя в долгу.

Он сложил крылья и слегка поклонился, и я оторопел. Я не был знаком с местной жестикуляцией, но в глубине души понял, что означало это движение.

– Н-не нужно, я бы сделал это в любом случае, – замотал головой я. – Тем более вы столько для нас сделали.

– Давайте просто работать вместе! – прервала наш обмен любезностями Гили. – Без этих «кто кому должен» и тому подобного.

– Тем не менее я запомню это, – снова сложил крылья Муракара, – и исполню свой долг.

Что ж, боюсь, переубедить его мне не удастся. Пускай тогда довольствуется своим выбором. Надеюсь, ему не придётся о нём вспомнить.

– Будь по-твоему, – сказал я, и мы выдвинулись к выходу. – Муракара, вам наказали нас просветить по поводу чумы.

– Я помню, – мрачно проговорил он. – Проще будет показать. Но пару слов я всё же скажу.

– Бр-р, уже страшно стало, – припрыгнула на копытцах Гили. – У нас в Берском Царстве такого давно не было…

– Поэтому стоит знать, что заболеть может каждый, кто находится рядом с чумным, – предупредил Муракара. – Ваше дыхание станет сбивчивым и тяжёлым, даже болезненным. Рот иссушится так, что вы не будете чувствовать даже вкус воды. Постоянный надрывный кашель, иногда нос заложен так, что через него невозможно продохнуть и почувствовать запах. Тело заломит, потом обездвижит. А от жара кажется, будто ты горишь.