– Проводник, значит?.. – проговорил птицелюд. – Тебя буду называть Практик, – кивнул он Захарии.

– Что ж, подходящее имя, – кивнул тот в ответ, даже не отстаивая право выбрать себе псевдоним.

– А это кто? – не самым вежливым тоном спросил незнакомец, смотря на звериц.

– Гили, м-меня зовут Гили! – протараторила она, неловко перепрыгивая с одного копыта на другое.

– Будешь Скакуньей.

Гили открыла было рот, но птиц так на неё посмотрел, что она тут же смолкла. Он обратился к Мире. Я заметил, что та начала приходить в сознание, и собирался броситься к ней, но птицелюд меня остановил:

– Стой. Мы о ней позаботимся.

Как позаботятся?! Страх постепенно сменился искрами гнева. Но я выстоял, когда удерживавший Миру птиц, укутав её, уложил её между ветвей.

– Великая княжна Мира, – нехотя ответил я. – Из Берского Царства.

– Вот оно что… – пробормотал птиц, ехидно ухмыльнувшись. – Княжна, значит. У неё очень интересные предки, не находите?

– Что? Вы о чём? – недоумённо спросил я.

– Да так, давняя история, – отмахнулся он. – Меня можете звать Муракара, я из племени Воронов.

Что ж, и впрямь: его глубоко-чёрное оперение выдавало его племя.

– А там, на Верхних Островах, тоже есть больные? – что-то предвидя, спросил Захария.

– На Ахасе? Точно нет. Там находится свита Спящей… бывшая свита, – поправил себя Муракара. – Сейчас сам увидишь.

Ворон вскинул голову и отошёл в сторону, также отводя меня от отверстия в потолке. Тем временем тот редкий свет Игниса, что озарял Острова Уса, скрылся за пышной фигурой. Она спускалась к нам, раскинув крылья и почти паря ими. Я загляделся, поражаясь зрелищу. Было в этом что-то… божественное.

– Приветствую, Посланник, – поклонился новоприбывшему Муракара и подтолкнул меня, чтобы я сделал то же самое. Остальные повторили за нами. – Мы привели тех самых некрылатых, свидетелей смерти Спящей.

Наконец тень перестала скрывать фигуру птицелюда. Тот оказался пышным, но не таким, как Карунава. Он больше походил на грушу, и его перья окрасились в белый вперемешку с коричневым. Он взглянул на нас маленькими круглыми глазами.

– И я приветствую тебя, – поклонился Посланник, но далеко не так низко, как Ворон. – Сообщаю, что некрылатые оказались правы: мы обнаружили Спящую мёртвой на могиле Нидахасая. Вскоре мы переместим её и похороним…

– Нет! – вдруг вскрикнул я.

Воцарилось молчание. Посланник вскинул брови так, что казалось, они сейчас окажутся у него на затылке.

– О-она… сказала, что хотела бы остаться там, – уже тише сказал я, стараясь не бормотать: момент казался слишком важным, чтобы сдаваться. – Рядом с любимым.

Муракара быстро распушился, будто вот-вот на меня набросится, однако взмахом крыла Посланник его остановил, качая головой.

– Как иронично, что об этом нам сообщаешь ты – не-крылатый, – печально усмехнулся он. – Но это объясняет, почему она именно там. И её воля вполне очевидна.

Муракара вновь взглянул на меня, на этот раз с лёгким недоумением морща брови. Но ничего более, никакой злобы.

– Благодарю, Муракара, что смог побороть гордыню и привести некрылатых сюда, не убив их на месте.

– Я могу быть жесток, но я не дурак, Посланник, – едва не процедил сквозь зубы тот. – Лучше взлетите на Ахасе и сообщите об этом…

– Посланник… почему ты так тяжело дышишь? Всё в порядке?

Я заглянул за спину птицелюду и замер: Мира проснулась. Едва она открыла глаза, как приподнялась и уставилась на Посланника, слегка склонив голову и повернув в его сторону ухо. А ведь она не слышала о чуме…

Глаза Посланника расширились, из маленьких кругляш-ков они превратились в настоящие блюдца. Голова его повернулась точно в обратную сторону, и так не мог поворачивать голову никто, кого я знал. Уж не знаю, как он взглянул на Миру, но от него веяло злобой.