Антон Кротов и Андрей Винокуров внутри палатки.

На Груше удалось раздать несколько сотен пожелтевших номеров «Вольного ветра» 1990 года выпуска. Приятно, что хоть не скоро, но находят номера своих читателей.

Наконец, прошёл день воскресенья, и «Вольный ветер» (в составе Минделевича и Михаила), продав почти всю отягощавшую его ношу, готовился к отъезду в Москву, а мы с Андреем, теперь уже по-настоящему вольные, готовились к отъезду на восток. Настроение было хорошее. «Грушинка» медленно расползалась, нескончаемым потоком людей засасываясь наверх, к электричке, как песок в песочных часах засасывается и просыпается вниз через маленькую дырочку. Люди покидали Грушу, сделав то, что они хотели: одни – продав, другие – купив, третьи – потусовавшись, четвёртые – послушав, пятые – выпив, в общем, выполнив желания дней своей жизни и оставляя за собой сотню тонн мусора, равномерно рассеянного на площади в несколько квадратных километров.

Мусор – издержки цивилизации – будут убирать ещё длительное время. Клуб имени Грушина, занимающийся организацией фестиваля, организует эту уборку ежегодно, потому что иначе за долгие годы поляну бы уже завалили тысячами тонн мусора.

В понедельник утром Михаил с Минделевичем уехали, а мы, нагруженные всяческими консервами, оставшимися от участников фестиваля, отправились вскоре тоже, не без труда поднялись на крутую гору (полезли почему-то «в лоб», а не по тропинке) и попали на платформу 135 км, где и ожидали электричку.

Настоящая летняя жара, продолжавшаяся весь фестиваль, сделала нас не только загорелыми, но и грязными, а Андрея ещё и обгорелым. Мы стремились поскорее попасть в гости к Наталье из Самары, чтобы помыться. Наталья – одна из подписчиц «Вольного ветра». Выписывайте эту газету, и в один прекрасный день к вам заедут помыться мудрецы-путешественники, а впоследствии прославят нас среди всего человеческого сообщества.

Уезд на электричке с Грушинского фестиваля – дело особо романтичное. Когда с ограниченного участка земной поверхности в весьма ограниченное время нужно вывезти более 100 тысяч человек… – нас предупреждали, что электричку будут брать с боем. Ходят они раз в три-четыре часа, но с расписанием все путались, и никто не знал, когда будет следующая. Когда мы пришли на платформу – сотни людей в радиусе ста метров от платформы сидели, лежали, пели песни под гитару, расположившись группами по 5—10—20 человек, общались и терпеливо ждали электричку. Если издалека слышался шум и грохот колёс, вся тусовка вскрикивала и бежала к платформе, пока окончательно не убеждались люди, что и это – не электричка, а товарняк, или мимо проходящий пассажирский.

Платформа «135 км» после Грушинского фестиваля

Видимо, в воскресенье основной поток людей уже прошёл, поэтому в электричку влезли все. Тронулись без проблем. Но плачевная судьба постигала дачников, пытавшихся подсесть на других, промежуточных платформах.

– Проклятые туристы! Из-за вас мы каждый год… – недовольны пожилые тётушки.

– Бабка, в окно прыгай, в окно! Мы подхватим! – отзывался народ изнутри.

– Да что же это такое! Подвиньтесь, наконец!.. – пытались сдвинуть конгломерат из спин, гитар и рюкзаков неполучившиеся пассажиры.

– Дверь закройте! Не держите стоп-кран! – ворчал машинист через динамики.

– Организаторы слёта должны для вас оплачивать, скажем, четыре вагона, – высказывал сомнительные теории мужик с татуировкой на загорелой руке «НЕТ В ЖИЗНИ СЧАСТЬЯ». – И в них и езжайте, а нам, порядочным людям, не мешайте. Каждый год, это же так нельзя!

– Билетики покупаем! – плыли буквально по головам два камикадзе-билетёра.