– Что вы, Василий Иванович, – запротестовал Чистов. – Ложитесь на кровать, белье чистое.

– Анатолий Алексеевич! Какой же я охотник, если спать буду в гостинице, в люксе.

Он подозвал Зимина и сказал:

– Веди на сеновал.

– Василий Иванович, – заговорил Чистов, – по стаканчику чая с медом?

– Спасибо, – ответил Семенов и вышел из избы. Чистов с Бойцовым, как тени, последовали за ним.

Сена у лесника было много, Семенов, не раздеваясь, зарылся в нем.

– Подъем в три часа, – объявил Зимин.

Послышался глухой ответ:

– Хорошо.

Росляков налил полный стакан коньяка, выпил, запил брусничным рассолом с медом, сказал:

– Сейчас старым костям пора отдохнуть. Я люблю тепло и мягкую постель, – разделся и лег на кровать. Остальные охотники разостлали матрацы на полу и легли.

Встали в три часа ночи. Зимин с Трифоновым никак не ожидали, что они будут организаторами охоты. Чистов строго сказал:

– Везите туда, где есть дичь.

Какая дичь, на кого охотиться – этого он сам не знал. Зимин предложил:

– Поедем в Королевку на Сережу, там все должно быть: глухари, тетерева и утки.

Так и решили Трифонов с Зиминым. До Королевки добрались с большим трудом. На востоке уже появилась заря. Вот-вот должно было выползти из-за горизонта солнце. Первая автомашина застряла, как говорят, влезла по уши.

– Пошли, товарищи, – сказал Росляков, – пока мы будем возиться с автомашинами, взойдет солнце и охоте конец.

Все ринулись в разные стороны, как тетеревята при объявлении матерью опасности. Чистов предупредил Зимина:

– Под твою личную ответственность оставляем автомашины. Далеко от них не уходи.

Зимин постоял возле застрявшей автомашины. Обошел кругом другую. Подумал: «Кому они нужны». Принял решение: «Пройду километр туда – десять минут. Километр обратно – еще десять. Это уже охота».

Издалека доносились выстрелы. «Они бьют дичь! – подумал Зимин. – Ясно, они, браконьеры, не оставят ничего для развода». Ему пришла счастливая мысль: «Я, возможно, окажусь счастливее их».

Он крался по просеке, которая почти примкнула к автомашинам. Ружье зарядил, в один ствол вогнал картонный патрон с дробью номер три, в другой – нулевку. Ружье нес наготове, со взведенными курками. Взоры его беспокойно бродили направо и налево.

Вокруг было чистое безоблачное небо да необозримые лесные дебри, разбуженные птичьим гомоном. Недалеко с задором закуковала кукушка. Просека вывела на бор. В редком бору, словно в переливные трубы, гудели дикие голуби вяхири, местное название – горлинки. Зимин не обращал на них внимания. Он мечтал о крупной дичи.

Пройдя бор, он уперся в Сережу. В непролазных кустах над небольшой рекой предутренние рулады щедро рассыпал серый соловей. Зимин свернул с просеки, прошел по небольшому лугу и направился к автомашинам. Вышел снова на луга.

Вдруг он остановился. Сердце его забилось, страсть охотника воспламенилась. Под кустом раскидистой козьей ивы в зарослях малины что-то виднелось. Пряталось что-то голубое с красным околышем и смотрело на него красным переливающимся малахитовым глазом. «Наверное, глухарь», – подумал Зимин. Затаив дыхание, он осторожно приближался. Наконец, когда очутился на расстоянии пятнадцати метров, поставил правое колено на землю для лучшего упора. Зажмурил левый глаз. Правым прицелился, совместил прорезь с мушкой и нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел.