– Здесь, что пляж, – поинтересовался он.

– Нет, конечно, просто до реки тоже наша территория. Вот мой брат и облагораживает берег. Нам же мать с ним подписала дом.

– А он не воспротивится нашей сделке, – встревожился Хаджа.

– Зачем ему это. Он живёт с отцом в большом доме, рядом по соседству, который ему по наследству достанется, – показала она на дом с верандой и мансардой. – Я на тот дом не претендую. А это мой участок, но подпись при купле продаже его нужна будет. В данный момент он находиться в больнице в областном центре. Отец говорит, там его продержат месяца два. Поэтому я думаю, вы пока можете разбирать это ветхое строение и считать себя хозяином. А все остальные формальности мы проведём после возвращения брата из больницы. Если он, конечно жив будет к этому времени, – поправилась она..

– Что так серьёзно заболел? – заглянул ей в глаза Хаджа.

– Очень даже, – всхлипнула она.

Не знал Хаджа о её бесценном даре пыль в глаза пускать, поэтому особо и не смотрел в её синие притворные глаза, где была спрятана сплошная фальш. Дальнейший расспрос о брате он отставил, чтобы окончательно не растрогать чувства хозяйке участка. Её предложение Хаджу больше чем устраивало, и он был готов сейчас же взяться за лопату и топор, но вспомнив про вино в машине, бросился туда.

– Где обмывать сделку будем? – возвращаясь с пакетом, на ходу бросил он.

– Можно бы и к отцу зайти, но боюсь я его заряжать. Запойный он и старый и к тому – же мыслит не всегда здраво. Болезней целый букет. После запоя со своими недугами в больницы попадает. Давай здесь на природе выпьем. А машину можешь оставить в гараже, ключи я возьму у отца. До дома на маршрутном такси доберёмся.

Хаджа не мог скрыть своего восторга, он готов был целовать от счастья эту милую и прагматичную женщину, какой она ему показалась. Она неожиданно подарила ему давнюю мечту. Сейчас он полностью был уверен, что продав свой коттедж и квартиру он, наконец, то рассчитается с кредиторами и возведёт за короткое время новый комфортабельный дом. Множественные знакомства с руководителями строительных компаний обнадёживали его могущественные планы. Они два часа сидели на почерневших от времени брёвнах. Пили вино из пластиковых стаканчиков и закусывали эклером. Ему хотелось обнять Людмилу Ивановну для начала, но, не зная её нравственного порога, отказался от несвоевременной затеи, дабы не испортить, выгодную сделку. Он больше говорил, а она слушала. А когда бутылка опустела, и все пирожные были съедены, Хаджа отметил про себя. Что из восьми пирожных он одно еле осилил, а остальные семь провалились в желудке этой ненасытной женщины.

«Ничего себе, – подумал он, – да с таким аппетитом она у меня всю самую важную работу потянет. И я за пару месяцев обрету покой»

Он встал с бревна, отряхнул брюки и официально заявил:

– Уважаемая Людмила Ивановна, не смотря, что вы ещё пока не рассчитались из школы, с завтрашнего дня вы можете приступать к работе в моём клубе «СИБИРЬ».

– Ура! – а – а – протяжно закричала она и бросилась в отцовский дом за ключом от гаража.

Назад они возвращались на такси. Её голова с закрытыми глазами лежала у него на плече. Она была пьяна не только от вина, но и от счастья.

В двух комнатной квартире на четвёртом этаже жила мать одиночка со своей тринадцатилетней дочерью. Звали женщину Людмила Ивановна, дочку Яна.

Яна не по возрасту была высокой и худой девочкой. Мать же женщина бальзаковского возраста, напротив, была среднего роста и статной, но когда она приводила своё тело в движение при помощи ног, то стать её тут – же пропадала. Её походка, делала Людмилу Ивановну похожей на хоккеиста, рвущегося с клюшкой к шайбе. Она хорошо знала об этом изъяне, но работать над собой ей было просто лень. Она надеялась найти себе жениха богатого и, который полюбит её, не за походку, а за привлекательную внешность. А может даже за талант, который она по сей день искала в себе в различных направлениях. Где она только не участвовала, но нигде долго не задерживалась. Пробовала себя и в сольном пении и в народном драматическом театре, никто не соизволил из руководителей заострить внимание на её таланте. Тогда она решила отдаться изобразительному самообразованию. Свою первую картину, которую она назвала «Космический попугай» написанную маслом, она одела в английский багет и повесила на стену в гостиной и всем гостям говорила, что это её кисти работа. Она думала, что это шедевр современной эпохи жанра анималистики и гордилась ей. Хотя на самом деле, эта картина выражала мировоззрение не совсем нормального человека. Разноцветный и толстый попугай имел голову совы, а хвост позаимствован у павлина. Называла Людмила Ивановна свою мазню, «Космический попугай». Дочка не раз просила мать спрятать картину в лоджию.