– Алейкюм салям! – ответили ему.

Затем он стал говорить по-французски. Они его понимали.

– Я русский, ищу работу, – объяснил Юрий.

Турки улыбнулись, сверкнув белыми зубами, и одобрительно похлопали его по плечу.

Он помог им погрузить снасти. Потом все трое сели в лодку и поплыли на середину пролива. Закинув сеть, вернулись на берег. Теперь можно было покурить. Турки достали свои трубки и начали неторопливый разговор, мешая французские и турецкие слова. Где не хватало слов, обходились жестами. Назаров понял, что они искали третьего компаньона и теперь считают, что сам аллах привел его к ним. Они пригласили его выпить кофе и повели к бедной хижине, сколоченной из старых досок, фанеры и кусков ржавой жести. Пустырь вокруг жилища был огорожен колючей проволокой. Во дворе стояли шесты для сушки сена. Пригнув головы, через узкую дверь вошли в дом. Посреди комнаты прямо на земляном полу стояла маленькая железная печь. В углу лежали сложенные горкой матрацы, а вдоль стен были разложены циновки.

Один из мужчин настругал щепок и растопил печь. Когда разгорелся огонь, он поставил на него медный кофейник с длинной ручкой. Все уселись на циновки, поджав под себя ноги. Вскоре закипел кофе. Разлив напиток по маленьким чашечкам, они продолжили начатую беседу. Назаров понял, что турки предлагали ему работать с ними, жить в этой хижине и делить все поровну. Они рассказали, что раньше их было трое, но один из компаньонов на днях утонул, у него было слабое сердце. Юрия тронула доверчивость этих людей, но он не торопился с ответом. Примерно через час они снова вышли в море.

Работа была тяжелой. Вымокли с головы до ног, а поймали ведро кефали. Сеть закинули снова, через три часа опять вытянули. Так рыбачили до заката. Результат улова – каждому по ведру рыбы.

Назаров великодушно отказался от своей доли.

– Вся рыба ушла из Босфора в море. Кисмет[10]… – виновато сказал рыбак.

– Завтра пойдем в море, да поможет нам аллах! – поддакнул второй.

Голодный и промокший Назаров возвращался ни с чем. Он был зол на себя и на судьбу. Напротив него в шаркете сидел старик в сутане и шляпе, уткнувшись в молитвослов. Спустя какое-то время священник закрыл книгу и обратился к Назарову по-французски:

– Мне кажется, вы – русский?

– Как вы догадались?

– По вашему лицу. До войны я не раз бывал в России, у меня там много друзей. Чем вы занимаетесь в Константинополе?

– Можно сказать, ничем. Сегодня вот рыбу ловил.

– Так начинали апостолы. Сначала ловили рыбу, а потом стали ловцами человеков, – улыбнулся священник. – Если вам понадобится помощь, зайдите ко мне. К сожалению, должен проститься, я уже дома. До свидания.

Он протянул Назарову визитную карточку.

Шаркет причалил к пристани в Изнике. Попутчик сошел на берег.

«Пресвитер Иероним», – прочел Юрий на визитке.

Вернувшись домой, он рассказал Рубинчику о своей неудачной рыбалке и знакомстве с пастором.

– Что касается рыбалки, то я наперед знал, что это ерунда, – сказал Рубинчик, – а вот падре из шаркета – дело серьезное. Вы можете стать попом – очень выгодное занятие.

– Ну какой из меня поп, Рубинчик?

– Такой же, как и все другие. Не все ли равно, как обманывать людей.

– Я никого не собираюсь обманывать.

– Тогда другие обманут вас. Во всяком случае, если вас приглашают, то надо пойти – это хотя бы вежливо.

– Пожалуй…

Шаркет доставил Назарова в маленький городок Изник на берегу Малой Азии. В 325 году здесь собирался Первый Вселенский Собор, осудивший ересь Ария. В то время город назывался Никея. На том месте, где отцы Церкви формулировали вечные христианские догматы, теперь из земли выступали только поросшие травой развалины.