– Да-с, голубушка, – прошептал он. – Повезло тебе: не спилили тебя. Начальство местное, видать, не разрешило тебя порубить, а то бы…

Старик медленно тронулся дальше, вдоль забора обошёл территорию коттеджа и снова вышел к озеру – к тому месту, где когда-то запускали водные модели с моторчиками. Они с Толстым частенько наблюдали за этими запусками. Взрослые парни привязывали модели к линю, зацепленному за металлический кол в воде, и модель с визгом мчалась по кругу, пока её не останавливали. Не все модели сразу заводились, некоторые «капризничали» – парни упорно при помощи специальной верёвки пытались оживить моторчик, подливали горючее и ещё что-то в бачок, но в некоторых случаях мотор всё-таки не заводился. Модель снимали со старта, и место предоставлялось следующему конструктору. А когда мотор сразу же с одного дёрганья шнура заводился и выл до визга, и моделька мчалась по кругу, едва не взлетая над водой, вся компания радовалась этому успешному заезду. Толстый, видимо, под влиянием этого зрелища купил моторчик, и они, прикрепив его к верстаку, пытались его завести. Мотор фыркал, но не заводился – видимо, весь секрет был в горючем, хитрый рецепт приготовления которого они ещё не знали. Толстый подкручивал туда-сюда винт для, как он говорил, компрессии, но всё равно через полчаса мучений моторчик не завёлся.

Старик прошёл по грунтовой дорожке вдоль берега и остановился у начала липовой аллеи, которая была ещё жива; правда, не все липы уцелели, но аллея просматривалась, и старые деревья ещё своими раскидистыми кронами давали приличную тень. Здание кинотеатра снесли, на его месте образовался пустырь, где когда-то до кинотеатра имелась забетонированная площадка, и им казалось, что это место было предназначено для каких-то увеселительных мероприятий, в которых мог участвовать и тот известный поэт, написавший в этих местах «Незнакомку».

«Вот осталась “Незнакомка” в память об этом загородном местечке, – подумал старик. – А домов старых почти не осталось. И табличек памятных о знаменитых гостях здесь нет – не повесишь же на берёзке или на липе табличку со словами: “Бывал-де здесь известный поэт или композитор. Творил для людей в такие-то годы”. И становится интересным: знают ли новые здешние жители об этом?»

«А зачем об этом знать? – продолжил свою мысль старик. – Время идёт, и новому поколению новое знание требуется. А если всё старое помнить, то для нового в головушке места не останется. – Врёшь, старик! – мысленно возразил он сам себе. – Брюзгой становишься. Новые без старых знаний никуда не денутся. Придётся знать, хотя, может быть, и не добровольно, а под давлением… Под давлением цивилизационных тенденций».

Старик поморщился от этих мыслей и, вглядываясь в противоположный берег, прошептал:

– Без иллюзий, бывший местный житель, без иллюзий! Всё пройдёт, всё растворится в бездне времени… – А жаль, – вздохнул он. – А жаль.

«А всё-таки, – подумал он. – Спросить, что ли, у кого про историю места?»

Старик огляделся по сторонам – пустынный берег озерца не давал возможности сразу же осуществить задуманное. Он прошёл в сторону бывшей бани, и там, у входа, можно было кого-нибудь встретить. Баня снаружи хотя и осталась баней с соответствующей вывеской, похоже, превратилась в оздоровительный центр. Несколько легковых машин стояли у входа. Солидный дядя, только что вышедший из машины, копался в багажнике и сначала не заметил старика, тихо подошедшего к нему сзади.

– Здравствуйте, дорогой товарищ! – чётко произнёс старик.

Солидный дядя от неожиданности дёрнулся, что-то уронил в багажник и, обернувшись, издал звук, похожий на длинное «а-а».