– К Духу? Какому Духу?

– Великому Духу! Духу, который прежде обитал в Астерхуме.

Арринтур весь извелся от любопытства и непонимания и тщетно напрягал лоб в усилиях понять слова старика.

– Наставник, а где он теперь? У тебя есть ключ к нему?

– Да, сынок, ключ у меня есть, но пользоваться им сможешь только тогда, когда поумнеешь. Ну, хватит разговоров. Утомился я за весь день. Ты задания выполнил?

– Да, наставник.

– Афцелию нашел?

– Нет, наставник, я сидел с книгой, не выходил сегодня в лес.

– Что ж, завтра сам пойду, поищу. Старый посох-то мой весь разваливается уже, как и я сам, – затрясся он в хриплом смехе, скорее похожем на карканье, чем на смех.

Он тяжело поднялся, позволил снять с себя плащ и отправился в свои покои.

Глубокой ночью Арринтур сквозь сон ощутил какой-то толчок и содрогание. Землетрясение, подумал он, вслушиваясь, с трудом разлепив веки. Наступила тишина, и веки начали слипаться. Но толчок повторился, а потом еще и еще. Он вскочил и побежал в покои наставника. Иллиюм уже зажег светильник, и с тревогой выглядывал в окно, за которым был непроницаемый мрак. Толчки прекратились, и он взглянул на испуганного Арринтура.

– Что это, наставник? Землетрясение?

– Не похоже, – задумчиво ответил Иллиюм, напряженно о чем-то думая. – Ну, все, прекратилось, иди-ка ты спать, завтра совсем рано вставать, в лес отправимся.

Арринтур поудобней  пристраивал свою подушку, когда раздался чудовищный толчок, и дом начал содрогаться. Арринтур замер, парализованный ужасом от неизвестной и неведомой опасности, которая окружала их одинокий домик в ночном лесу. Он зажмурил глаза и накрылся с головой, чтобы не видеть это ужасное нечто. Толчки все продолжались, и сквозь грохот, производимый падающими предметами в доме, до его ушей донесся жуткий звук, похожий на смесь шипения и воя, словно исполинские волки и змеи вместе атаковали их дом. Это было просто невыносимо. Он зажал свои уши.

Внезапно совсем рядом он услышал голос наставника.

– Вставай, сынок! Достань мою трубку!

О какой трубке говорит этот старик в такую минуту? Совсем из ума выжил! Он высунулся из-под покрывала  и увидел склонившегося над ним наставника без колпака, с растрепанными седыми волосами.

– Ничего не бойся, сынок. Принеси только мою трубку.

Арринтур, лязгая зубами, полез за шкатулкой. Что он с ней собирается делать? Хочет с ее помощью отогнать опасность?

За окном вдобавок к вою и шипению появились сполохи огня, словно кто-то водил факелом вдоль окон. Арринтур, зажав трубку в руке, кинулся к наставнику и вцепился в его хламиду. Иллиюм с трудом разжал пальцы ученика и высвободил хрустальную трубку. Дом продолжал содрогаться сквозь грозный вой, шипение и сполохи огня.

– Успокойся, Аринтур, это всего лишь дракон.

– Дракон!! – зажмуренный глаз Арринтура приоткрылся. – Какой дракон? Ведь они же никогда к нам не…

Он осекся, сраженный догадкой.

– А вот мы и выясним, чем мы ему не угодили, – проговорил Иллиюм, встал в середину комнаты, взял обеими руками трубку и застыл. Трубка вспыхнула чистым кристальным светом и озарила седые космы старика. Он стоял с закрытыми глазами безмолвно, неподвижно, веки его подрагивали, а глазные яблоки совершали бешеные движения.

Арринтур сел в углу с подтянутыми к груди коленями, обхватил их руками и исподлобья наблюдал весь этот ужас вокруг. Вот проклятье, неужели дракон унюхал, кто стащил его яйцо? О, Творящий, что же делать, как же быть? Если я расскажу наставнику, от него здорово влетит, а если не расскажу, то этот дракон так и будет всю ночь на дом кидаться. О, ужас! Он изо всех сил сжал колени руками и уткнулся в них головой. Не слышать, не видеть и не думать! Зажмурив глаза, он закачался от невыносимых, терзающих душу мук.