Если бы у Лоэн спросили потом, какие чувства отразились на лице скапатора, когда он вошёл и встал, глядя на неё в упор, она бы не ответила. Всё это бессознательно и многократно усилилось в её расстроенном воображении. Подбородок её затрясся от гнева и унижения, больно полоснувшего по её истончённому, взвинченному самолюбию. Глаза Лоэн так яростно вспыхнули, что Рой слегка отшатнулся и сморгнул, «нет, это положительно ведьма!» – мелькнуло в его голове.

– Прошу вас выйти и постучать, – едва сдерживая себя, сказала она.

– Вас разве не предупредили, что я приду ровно в девять? – громко и чётко, как на суде, объявил Рой. Хотя кто и зачем бы её предупреждал? Голоса в коридоре стихли, и на секунду в комнате повисла свистящая тишина.

– Почему бы вам было не умыться и не одеться? Лично мне не доставляет никакого удовольствия тащиться сюда через весь Департамент… на это свидание, – это слово он произнёс с издёвкой в голосе, явно намекая на жалкий вид Лоэн, – только затем, чтобы меня выставили за дверь… Хорошо, в следующий раз я попрошу вас прийти ко мне, но, извините, под конвоем.

Он улыбнулся.

Эта улыбка и погубила его. А также ложь, перед которой Лоэн была беззащитна. Никто не предупреждал её, а то, что говорил Рой, явно предназначалось и для тех, кто остался в коридоре. Впрочем, всё это не имело уже значения, Лоэн не отдавала себе отчёта в двойной игре скапатора.

– Дрянь! – сорвалось с её мгновенно пересохших губ, а глаза вспыхнули таким яростным светом, что Рой Мелли, всё ещё смотревший на неё в упор, вдруг согнулся, как будто переломился, закрыл руками лицо и зажмурил глаза, будто в них сыпанули песком, отвернулся и попятился к стене. Лоэн, не ожидавшая этого, вдруг обо всём забыла, и на лице её, только что пылавшем, в безумном гневе и ярости, был испуг. Такая резкая смена в поведении скапатора обескуражила её. И ничего не успев сообразить, она отдалась первому своему побуждению, она испугалась не за себя, а за него.

– Что с вами – вам плохо?

Она, кое-как замотавшись в простыню, подскочила к Рою и нагнулась над ним. Одной рукой придерживая простынь, а другой, пытаясь повернуть его голову к себе. Лучше бы она этого не делала!..

Внезапным резким движением Рой Мелли выпрямился, саданув при этом Лоэн по губам своим кованым локтем. Она отлетела в сторону – почти, бросилась на кровать и зарыдала, упав лицом вниз и вцепившись в подушку. Плечи её тряслись от рыданий, похожих скорее на стоны. Затем она оторвала лицо от подушки – оно было искажено страшной гримасой, с губ сочилась кровь. С сухим скрипом вырывались из её раздавленной судорогой гортани проклятия, вперемешку со словами «мама!», «Боже!», «мамочка…», «подонок!»…

– Ты что сделала с моими глазами, ведьма! – щурясь и в бешенстве заорал на неё Рой. В его глазах мельтешились «мушки», стояли «солнца» и сквозь них он смутно различал искорёженную рыданием Лоэн. Он стал надвигаться на неё:

– С-сука!

Лоэн всю перевернуло аж на кровати. Она была волевая девушка и в критические моменты могла собрать себя в комок и держать, не отпускать. Она поняла вдруг до боли ясно, что с нею истерика. Всеми силами она боролась с желанием, мгновенно превратившим всё её тело в пружину, – желанием броситься на мужчину и вцепиться ему в горло. Мёртвой хваткой она ухватилась за спинку кровати и не отпускала её.

Смысл этой внутренней борьбы Рою был непонятен. Он – то моргал, пытаясь избавиться от «солнц», то поносил её, то угрожал ей.

– Ну, ты у меня попляшешь! – он сам не слышал, что говорит, так он был испуган и одновременно взбешён.