Так и продолжая удерживать, Ростовский потрошитель (чтобы тот не кричал) воткнул ножевое лезвие прямо в рот; он перерезал тому язык, оставив способность только тупо мычать (совсем как полоумный телёнок). Теперь можно возвратиться к первичной задумке: вонзить огромный тесак в трепещущую от страха очаровательную Алёну. Ввиду нетронутой молодости (она его завела), пошли возвратно-поступательные движения; они не заканчивались даже тогда, когда Закатова плавно осела на́ пол. Чурилову пришлось нанести не менее семидесяти ранений, прежде чем у него случилась вторая эякуляция (скорее, повторная). Так и продолжая удерживать хрипящего Олега за обе глазницы, новоиспечённый Антон Ксенофонтонович испражнился на окровавленный стан исполосованной девушки. Едва завершились те плотские удовольствия, перешёл ещё к одной жажде – она требовала прямого вида кровавых мучений. Он отвернулся от умершей барышни и перешёл к её кавалеру, загодя им чудовищно покалеченному. Кровожадный мучитель настолько быстро пырял в него нож и извлекал из тела обратно, что понадобилось не меньше чем тридцать ударов, чтобы Выжимаев затих навсегда, вконец умерщвлённый. Восставший садист изрядно разнообразил: каждое ранения сопровождалось дополнительным разрезанием, от чего страдавшее туловище превратилось в сплошное кровавое месиво, а внутренние органы «повываливались» наружу.

Объятый животным голодом, Ростовский потрошитель схватился за юную печень; он сожрал её прямо тут же, наслаждаясь молоденькой свежестью, ещё не сгубленной пагубными пристрастиями, распространёнными в нынешнем обществе. Потом последовали сердце и почки. И только после них маниакальный выродок достиг питательной сытости; похоже, одного прогнившего органа, добытого у пропитого бомжа, ему показалось мало.

Как ранее говорилось, даже подвергаясь воздействию демонических сил, необычный субъект никогда не терял разумную голову и поступал всё время осознано. Вот и сейчас, закончив инфернальное насыщение, он принялся в окровавленном тамбуре за собой прибираться. Суть первичной уборки состояла примерно в следующем: открылась входная дверь рабочего помещения; поочередно выбросились на улицу все три убитые тела. Производилась жутковатая операция с неестественной лёгкостью, и даже ожиревшее туловище, принадлежавшее пожилой проводнице, не вызвало ни маленьких затруднений… не мешкая, оно улетело наружу. Чурилову стоило лишь схватить за полненькое запястье да и голеностопный сустав, а следом швырнуть подальше – прочь из вагона. Он не был тупой дурак, и прежде забрал у неё изготовленные по стандарту дверные ключи; они позволяли беспрепятственно передвигаться в подвижном составе.

Но вот предательская оказия! На месте жуткого преступления (как, впрочем, и адской одежде) оставались неисчислимые кровавые пятна, а тамбурные полы образовали сплошную багровую лужу. Что же потусторонний изверг предпринял? Оставляя дверную створку открытой, он встал посередине отсека, закрыл безумные очи, скрываемые большими очками, и, словно бы медитируя, на несколько секунд застыл с вытянутыми перед собою руками; ладони остались повернуты книзу. Достигнув достаточной концентрации, дьявольский прихвостень медленно перевернул несжатые кисти. Вместе с нехитрым движением (о, диво!), вся багряная жидкость, скопившаяся в купейном вагоне, стала неторопливо (где-то каплями мелкими, а где-то объёмными) отрываться ото всего: от шершавого пола, от гладеньких стен, белёсого потолка и сатанинского одеяния. Собралась в бесформенный сгусток, висевший в воздухе прямо на уровне чудовищных зенок. Ростовский потрошитель дождался, когда тот достигнет полного насыщения, и лёгоньким мановением излил зависший поток наружу, отменно очистив посадочный тамбур.