– Не для этого, – возразил я. – А для того, чтобы у врагов подобного желания не возникало. Впрочем, если до этого все же дойдет, нашего мнения никто не спросит.

– Это уж точно, – подавленно пробурчал Маевский. – Только у меня все равно кулаки чешутся. Так и хочется по кому-нибудь долбануть!

У лестницы мы встретились с высоким и статным офицером в чине подпоручика. Имени его я не помнил, а на его кителе имелась надпись: «Кревский, инструктор по тренажу». Офицерам тренаж не полагался, а вот солдатиков этот зубоскал гонял нещадно – мой денщик ежедневно убеждался в этом на собственной шкуре.

– Доброе утро начинается с тревоги, – усмехнулся хохмач Кревский, приветствуя нас неуставной отмашкой. – Без учений жить скучно, а с ученьями… Оно. Оно самое.

– Оно еще только начинается, – съязвил я. – Но уже совсем скоро мы начнем его хлебать – полным половником и из ночного горшка. И не говорите потом, что я вас не предупреждал!

Приемная была пуста… Почти пуста. На столе секретарши гордо восседала обезьянка – всеми любимый и обожаемый талисман ракетной базы №13. Обезьянка, принадлежавшая генералу Сташевскому, совершенно официально числилась в штатном расписании, поэтому была одета в жилет армейского образца.

На жилете в соответствии с военным уставом было написано: «Капрал Кокс, эксперт по орешкам». Орешки стояли тут же, на столе – обезьянка умела интуитивно определять хорошие орехи от испорченных, и при этом никогда не ошибалась. Да и вообще Кокс был очень сообразительным, а по интеллекту превосходил даже некоторых солдат.

Едва мы вошли – Кокс, исполняющий обязанности секретарши, нетерпеливо взвизгнул и жестом, не приемлющим возражений, указал нам на кабинет командира базы. Дверь кабинета была распахнута настежь, и оттуда резко пахло жженой проводкой.

К моменту нашего прихода за столом уже собралось полтора десятка человек. Белокурая красотка Нона, нервно грызя карандаш, пристроилась за тумбочкой в углу, готовясь стенографировать предстоящее собрание. Офицеры тихо переговаривались друг с другом, но их внимание было приковано к командиру ракетной базы.

Бравый усач-генерал Войцех Сташевский пребывал в совершенном разрыве внимания. Трубка аппарата внешней связи была зажата плечом под ухом у генерала, его пальцы машинально тыкали в пульт управления, а глаза были обращены к стоящему справа начальнику узла связи, майору Йосе Милевичу.

Милевич, бледный, как полотно, тряс какой-то бумажкой перед лицом командира базы и что-то тихо ему шипел. Однако генерал в ответ лишь отрицательно мотал головой, указывая на пульт.

– Каптенармус! – раздраженно воскликнула Нона, едва я вошел в кабинет. – Где вас черти носят?! У нас пультовой аккумулятор накрылся! Вы замену принесли?!

– Вот он, – произнес я, показывая на рюкзак с латунным «ведром». – Только он не заряжен. По инструкции не положено аккумуляторы заряженными хранить.

– Подключите аккумулятор к пульту и немедленно приступайте к зарядке! – скомандовала секретарша.

Прикольная ситуация! Вражеские ракеты уже в четверти часа подлета, а у этих раздолбаев пульт управления ракетами обесточен! Я бы мог сюда вообще не приходить, и все было бы в ажуре! И если я сейчас просто развернусь и уйду…

Да какое там! Блондинка в пилотке вцепилась в пустой рукав моего кителя и едва ли не волоком притащила меня к пульту! Там Нона ткнула изящным пальчиком, куда нужно было подключать аккумулятор и… Покрыла меня изощренным солдатским матом – дважды!

В первый раз – когда я своей трясущейся с похмелья рукой вставил штекер не туда, куда было нужно. А во второй – когда я от избытка усердия сломал деревянную рукоять динамо-машины. Орудовать оставшимся шпеньком было очень неудобно, но аккумулятор зарядился до рабочего минимума, и пульт мне все же удалось оживить. На нем начали мигать лампочки, и загорелась самая большая кнопка – красный сигнал тревоги.